Я с любопытством созерцал призрак былого, появившийся на перекрестке между рестораном быстрого питания и многоэтажкой.

За ним из подъезда многоэтажки вышла молодая пара современного вида. Возможно, они были на одной и той же вечеринке: пара обменялась со священником несколькими словами. Я прошел возле них, прислушиваясь.

Кюре:

– Ну так заходите как-нибудь на днях.

Женщина – священнослужителю:

– В любом случае было здорово. Попробуй выкроить время для встречи выпускников.

– Не могу я бросить своих скаутов в разгар паломничества в Шартр.

Отойдя от них на несколько метров, я еще раз обернулся и увидел, как священнослужитель двинулся вперед немного неуклюжей походкой католика, верящего в Бога и Дьявола. Переходя улицу, приподнял подол сутаны. Машинально опустил руку в карман и вытащил нечто маленькое, направил на тротуар прямо перед собой. Тотчас же дважды мигнули фары «твинго».

Служитель святого Пия Десятого уверенным жестом направил электронный ключ. Облаченный в черную рясу кюре олицетворял готовность противостоять переменам, однако же модная тачка цвета металлик дожидалась хозяина, готовая вот-вот ринуться в путь, и я подумал, что святой отец – вовсе не подлинный гость из прошлого, он похож на псевдостаринные уличные фонари.

Кюре вальяжно уселся в машину. Пристегнул ремень, поймал в радиоприемнике «Радио Нотр-Дам» и поехал по бульвару Сен-Мишель, выкрикивая однокашнику через приоткрытое стекло:

– Я еще с тобой свяжусь насчет модема, но уверяю, что выделенный канал тебе понравится куда больше…

Приятели скрылись на соседней улице, но несколько секунд спустя я с удивлением заметил, что машина святого отца, пронзительно взвизгнув шинами, остановилась перед вывеской «Мак-Дональдс». Вместо того чтобы сразу же вернуться домой, служитель Церкви остановил машину и вошел в ресторан фаст-фуда…

Приблизившись к витрине, я заметил священника в очереди перед прилавком. Тот запросто обратился к бородатому турку, стоявшему в другой очереди.

Заинтригованный, я открыл входную дверь и смешался с группой посетителей, чтобы понаблюдать за миссионером наших дней. Борода турка была нестриженой – такую носят исламские фундаменталисты. Речь священника, говорившего без остановки, перемежая религиозные доводы нейролингвистическими блоками, замкнутый мусульманин слушал с раздражением, к которому примешивалось удивление.

– Я – христианин. Ты – мусульманин, и я тебя уважаю, потому что у нас – один Бог. В информационном пространстве найдется все. По средам, после обеда, я организую бесплатные интернет-сессии. Зайдешь?

Я уж было испугался, что его собеседник сплюнет в знак презрения на землю, но тот вновь поправил бороду и уточнил:

– А операционка заточена под обычные ПК или под «Макинтош»?

Кюре нахмурился:

– Лично я всецело предан обычным ПК, но если ты предпочитаешь работать с системами под «Макинтош», то можно найти что-нибудь подходящее.

Священник достал из кармана сутаны визитную карточку и протянул ее собеседнику, который внимательно ее рассмотрел. Затем кюре заказал себе молочный коктейль и вернулся к машине, тяжело ступая сандалиями по асфальту, точно по увиденной им новой земле.

На следующий день проснулся я рано. Потратив деньги на модную одежду и почти разорившись за неделю отпуска, я включил компьютер, намереваясь приступить к работе.

Банковский счет вот-вот опустеет, а у меня оставалось только три дня, чтобы доделать статью о сорокалетних, заказанную неким многотиражным журналом. Работа принесет доход, равный двухмесячной квартплате, а главное – прибавит уважения со стороны ровесников, которые признают мою исключительную жизненную силу.

Хотя мне и самому исполнилось сорок, я отнюдь не вышел в тираж, мой талант не иссяк, меня по-прежнему ценят и я отнюдь не исключен из журналистской среды. Всякий раз, стоит оказаться в редакционных офисах, меня воспринимают как неутомимого юношу из «своих». Несколькими неделями раньше во время встречи с одним молодым шеф-редактором (который пять лет тому назад был моим подчиненным) я предложил ему такую тему: «Нестареющие сорокалетние. Директора предприятий в бейсболках, молодые папаши, которым по вкусу приключения и экстрим, – те, кто отказался от мысли изменить мир, но не от мечты».

Еще недавно я изрядно позубоскалил бы на эту тему, но в последнее время цинизм кажется мне все более и более неуместным. Ибо немалая часть моих сверстников (прежде всего, те, кто отслеживает в журналах модные течения) узнала себя в таком портрете: взрослый подросток, играет на «Плейстейшн» – но покупает издания последних лауреатов Гонкуровской премии, играет на бирже – но покуривает травку.

Чтобы вписаться в стиль журнала, который мне платит, я пообещал себе подойти к изучению вопроса конструктивно и был готов описать «прогресс», дать картину мира, в котором мужчины и женщины были чище, щедрей, равноправней, терпимей.