– Это, Ласкан, скальный нарост, - безэмоционально вещал Тар, - такой же, как и сорок три до него, - маг земли тяжело вздохнул.

– Уа-а-а-а! Скальный нарост! Мы близко! Ведь так, Данка? – снова подскакивая до небес, визжал феникс. И, наконец-таки, выполнил нашу общую заветную мечту сегодняшнего дня: убился!

– Ура-а-а-а-а, - вяло выдохнул оборотень и, будто с натугой, поднял вверх кулак.

– Жизнь хороша, когда поешь не спеша, - пролепетала я в конце заупокойной. Теперь уже даже они не раздражали меня, ибо мертвый феникс и панибратские песенки в сто раз лучше живого Ласкана. Это уже осознали все.

– О, ничего себе громадина!

Я подняла голову от земли на ту самую громадину. Кайа так окрестил достаточно внушительную гору, что виднелась на горизонте. Если бы мы не вышли на широкую поляну, то вряд ли бы ее увидели. Удивительно, но великие умы действительно сходятся в решении жизненно важных проблем. С заоблачной скоростью мы преодолели злосчастный просвет в предгорном лесу, именуемый поляной и снова оказались в месте, где горизонт закрывали высокие и все еще густые яркие кроны. Гнали мы так, будто нам подпалили хвосты. Не дай Всевышние, феникс возродится и узрит эту махину. Мы ж помрем от его щебетания.

– Уф, успели, - выдохнул Широ.

– Что успели?

От этого вопроса всех как молнией поразило. Однако наше парализованное положение ничуть не уменьшило любопытства в розовых глазах.

– Успели… - я лихорадочно соображала, что соврать.

Во лжи главное достоверность, и, самое главное, чтобы соприкасалось с правдой, иначе провал.

– Успели спасти… - орки задери, и кого же мы спасли!

– Кого? – Кайа и Ласкан спросили это одновременно. Мне даже захотелось стукнуть мальчишку. Всю контору спалил.

– Успели спасти… - и тут я увидела ИХ! Ванильно-розовые бутоны неизвестных мне цветов, - цветы.

– Цветы? – к двум несмышленышам присоединился еще и Широ. Хотя, эльф скорее от неожиданности спросил.

– Ага, вон те? – и я указала на растение.

Все дружно уставились на цветочки.

– От кого? – не сдавался Ласкан, но тот же немой вопрос читался в глазах всех. Им жутко было интересно, что же я совру. Вот предатели! Нет, чтобы помочь!

– От Широ, - как само собой разумеющееся, просветила всех я.

– Эм…

– Видишь ли, Ласкан, - раз эти поганки мне не помогут, значит, война! – мой любимый терпеть не может розовый цвет, его всегда так и тянет уничтожить любой его носитель.

О, это было не просто удивление, это было ультраудивление. А эльф вообще застыл, стараясь переварить мою пакость. Отмирай милый, я еще не закончила.

– Правда, - чуть побледнев, уточнил феникс.

– Ну конечно, правда. От того и держится всегда подальше от тебя.

– А зачем цветы спасать?

Это птичка нервничает, что гнев на растении не спустили, значит, на очереди он?

– А тут все просто. Палан до звездочек в глазах обожает розовый цвет, - тут я запнулась, поскольку мой конь едва не зарылся мордой в землю. Перенервничал, видать, за соцветия свои розовые, - особенно он в восторге именно от этих цветов, - и я сцепила пальцы, притянув руки к груди, изображая умиление.

– Кхм, красавица, - сдерживая не то смех, не то слезы, привлек мое внимание огонек, - это растение - рацин, кхм.

– И? – не поняла я.

– Из него делают слабительное, - уже во всю улыбаясь, просветил меня Атар.

Ну что сказать, месть удалась.

– Палан, солнышко, что же ты молчишь всю дорогу? А я-то думаю, чего ты из лагеря никогда не уходишь, да все в строю идешь, не отлучаешься. Неужели все так запущенно?
– о да, я издевалась. Правда, было страшно оказаться сброшенной, но оно того стоило.

– Широ, любимый, - эльф окаменел, понимая, что вернулись к его потрохам, - раз ты так ненавидишь эти цветочки, то у тебя, наверное, обратная проблема? Не стесняйся, мой златовласый, у меня есть особое зелье, оно так хорошо крепит.

Ну что ж, весело было четверым. Один в растерянности и двое в бешенстве. Вот только удовлетворить свою жажду крови не суждено ни одному из них. Меня трогать низзя, да и не осмелятся. Кстати, Теон, кельпи Широ, тоже тихо ржал в своем навечно лошадином обличии.

Похоже, теперь путь пройдет в тишине и раздумьях. Возможно, планах мести мне.

– А это не гора, там, за деревьями?

– Ы-ы-ы-ы-ы! – общий протяжный, полный страдания стон.

Не знаю, как мы пережили любопытство и восторги Ласкана, но когда, все же, достигли подножия гор, террор прекратился, и феникс весь ушел в созерцание. И слава Всечувствующим! Благостное молчание нас настигло за двадцать тат до предполагаемого ночлега. На нас напали.