— Думаю, что смог бы.

— Эта женщина забрала одежду Дэниелса. Возможно, она же взяла и ключи. То есть ключи Китона Дэниелса от машины, а может быть, и от дома.

— На кой черт ей ключи?

— Она ведь могла захватить и его регистрационную карточку.

— Надо бы сообщить об этом Китону Дэниелсу.

— Я свяжусь с ним. А заодно могу предупредить его, чтобы не носил джинсы в обтяжку и всегда застегивал рубашку.

— Я все стараюсь припомнить, — усмехнулся Сэм, — была ли ты такой же стервой до того, как заработала себе язву.

На полпути к Маунт-Аэри раздался сигнал радиотелефона. «Наверное, Хитер все-таки пропустила свой автобус», — подумала Сонора.

— Алло? Привет, Шелли. Это твоя жена, Сэм.

Сэм взял трубку.

Выглянув в окно, Сонора обратила внимание на двух подростков, которые, вместо того чтобы идти в школу, преследовали старика с кейсом. Неожиданно старик обернулся и велел им проваливать к чертовой матери.

Сэм слишком поздно заметил сигнал светофора и, резко сбросив газ, нажал на тормоза.

— Нет, Шелли. Я бы, конечно, очень хотел, но мы с Сонорой сейчас чрезвычайно заняты. Ты не сможешь сама отвезти ее?

Плечи его были заметно напряжены, а в голосе звучала усталость. Рядом кто-то просигналил, но Сэм даже не обратил на это внимания.

— Понимаю, извини. Скажи ей, что я люблю ее и сделаю все, что смогу. Все будет в порядке.

Взяв у Сэма трубку, Сонора нажала кнопку отбоя, потому что, как обычно, сам он это сделать забыл.

— Что случилось? — спросила она.

— Врач настаивает на том, чтобы повторно сделать Анни кое-какие анализы, а та не хочет и устраивает истерику. Опять кровь, шприцы и все такое…

— Прости, Сэм.

— Проклятие! Помнишь, на прошлой неделе мы повезли ее в больницу, сказав, что едем в кино? О Господи! Она упала в обморок прямо в машине, едва только узнала, куда мы на самом деле ее везем.

Сонора задумчиво посмотрела в окно.

— Тебе, пожалуй, лучше поехать с ней.

— Каким образом?

— Я прикрою тебя, Сэм.

— Ты и так слишком часто меня выручала. Если мы и впредь будем неосторожны, то в скором времени оба вылетим с работы.

Сонора вздохнула. Последние восемнадцать месяцев они действительно сильно рисковали.

— Послушай, Сэм. В любом случае, прежде чем посетить «У Кухо», я собираюсь переговорить с братом потерпевшего. Попытаюсь раздобыть фотографию Марка и собрать сведения о его подруге. А ты с Анни поезжай в больницу. Успокой малышку. Ты ведь знаешь, она повеселеет, как только ты войдешь в комнату. Даже если ты потом и покинешь ее, тебе все-таки необходимо немного побыть с ней.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво произнес Сэм.

На самом деле он все прекрасно понимал, и Сонора сделала вид, что слегка возмущена, используя таким образом испытанный прием, но стараясь при этом не перегибать палку.

— Действуй, Сэм. Марк Дэниелс уже мертв, поэтому может и подождать. Я высажу тебя у дома. Встретимся позже, в «У Кухо».

— Спасибо, Сонора.

— Давай-давай…

Вспомнив, что Китон Дэниелс что-то говорил о своей жене, с которой он сейчас «живет врозь», Сонора решила навестить их дом в районе Маунт-Адамс. Она просмотрела свои записи, и, естественно, выяснилось, что это место находится на другом конце города.

По дороге туда она включила автоответчик и прослушала сообщение Тома о том, что Хитер все-таки добралась до школы и что он тоже направляется в свой класс. Проверка каждого шага детей стала для Соноры своего рода ежедневным ритуалом. После обеда она опять будет беспокоится о них, до тех пор, пока не убедится в том, что они уже дома.

На почтовом ящике, установленном около дома Китона, было написано «МИСТЕР И МИССИС К.ДЭНИЕЛС», а плакат на лужайке извещал о том, что дом продается. Памятуя, что Дэниелсы в разводе, Сонора испугалась обнаружить двери дома запертыми. На заднем дворе не было никого. Не заметила она там никаких игрушек, а на окнах не было видно украшений в честь праздника Хэллоуин — Дня Всех Святых. Никаких признаков присутствия детей, полное отсутствие следов нормальной жизни.

Дом был небольшим и представлял собой маленькое ранчо с тремя спальными комнатами и лужайкой размером не более почтовой марки. Однако он не был лишен уюта и очень напоминал собственный домик Соноры. Из корзины, расположенной у входной двери, свисали сочные листья папоротника, а на небольшом цементном крыльце стояло белое плетеное кресло-качалка. Сонора прикинула, что к папоротнику и креслу рука человека в последний раз прикасалась не менее шести недель назад.

Занавески в гостиной были искусно сшиты из полос очень тонкой и весьма изящной белой материи, но при этом были слишком прозрачны. Шторы в спальне плотно задернуты. На крыльце горел свет.