Я почувствовала себя настолько одухотворённой и отдохнувшей после секса с Эдвином, что невольно сравнила ощущения с пребыванием в церкви. Убеждённый католик Эдвин скромно улыбнулся, ничего не сказав. Я надеялась, что не оскорбила его религиозные чувства. Если так, то лучше бы он мне признался прямо, но он голландец, он не скажет правду, если она будет неприятна. Нет, всё-таки не зря голландцев называют «китайцами Европы». Они большие мастера скрытности и неуловимости образа. Невозможно понять, что у них на уме, но, кажется, всё-таки это милые люди. Самая торговая нация Европы в совершенстве освоила искусство быть приятными.

Эдвин проводил меня до автобусной остановки. Мой автобус собирался отъезжать, так что я поспешила зайти внутрь и поцеловаться на прощание с ним не успела.

Больше мы не виделись.

Эту историю прекрасных нескольких недель можно было бы повернуть в другое, более глубокое русло, если бы он почувствовал, что я этого хочу. Эдвин был хорошим мальчиком, очень милым, как и большинство голландцев, которых я знаю в Лондоне. Он был всегда в отличном настроении, очень учтив и внимателен. Работал в банке с девяти до шести, занимаясь страхованием, после работы возвращался домой, принимал душ, переодевался и шёл в бар или клуб с друзьями, но там долго не оставался, так как утром надо было вставать на работу. По воскресеньям ходил на службу в католическую церковь. Каждую субботу звонил родителям в Голландию… В общем, каждый день его жизни был расписан, правилен и предсказуем. Некоторым женщинам как раз это и нужно, но мне хотелось некоторой безбашенности, спонтанности от мужчины. Эдвин был очень скучен, и потому даже модельная внешность не могла спасти его от неумолимой потери моего интереса.

Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает… Я была не против повстречаться с Эдвином некоторое время, иметь нечто вроде непродолжительного и неутомительного романа. Он же хотел большего. Он не хотел просто со мной переспать. Он искал серьёзных отношений. Я поторопила его, подтолкнув к постели, и он почувствовал, что, по большому счёту, мне безразличен. Эдвин был прав. От него я хотела красивого лёгкого романа, истории нескольких вечеров, не больше. Я кинула камешек в пруд, он создал несколько красивых кругов и утонул.

Пункт Б. Майкл, нувориш из национальных всё-ещё-меньшинств. Свидание номер два, проведённое из любопытства и культурного интереса, продолжительностью один вечер (с излишествами, но без секса).

Soundtrack:

Майкл отказался ехать на метро, несмотря на мои доводы, что в семь часов вечера пробки на дорогах ужасные. Как я и предполагала, он опоздал на полчаса, зато к кафе, где я его ждала, он подъехал на серебристом «Lamborghini».

– Я покупаю новую машинку, – мимоходом заметил он, приветственно целуя меня в щёку.

– Привет, Майкл, – сказала я.

Мы сели за столик, заказали по коктейлю. Майкл снял куртку, открыл сумку, и на столик вывалилось одиннадцать мобильных телефонов… Я никогда не видела, чтобы столько телефонов не только принадлежало одному человеку, но чтобы он ещё их все повсюду носил с собой?! Я не знала, что об этом и думать. Майкл любезно пояснил, что все эти телефоны нужны ему для бизнеса.

– Я продаю квартиры и дома по всей Англии. Роскошные квартиры, разумеется, в самых лучших кварталах. Челси особенно популярен. Клиенты мне звонят постоянно, я очень занятой человек, понимаешь. Я должен быть на плаву, или я не должен быть вовсе. Они мне звонят, я отвечаю. Я не могу раз – и отключиться. Я сам себе босс, значит, я ценю свою работу больше, чем ты, например, которая работает на кого-то.

– Я тоже ценю свою работу, – попыталась возразить я.

– Я ценю её больше, это факт.

Я покачала головой, но больше не спорила.

Майкл был любопытной личностью. Чёрный парень с окраин Манчестера, пробивший себе неизвестно как, чистыми или нечистыми путями, дорогу наверх и не желавший упускать ни единого шанса насладиться тем, что он теперь не из бедных. Словно в подтверждение моей мысли Майкл расстегнул пуговичку на рукаве блестящей чёрной рубашки, «невзначай» рукав спустился, и на холёном запястье Майкла блеснул золотой «Ролекс», украшенный бриллиантами. На шее была толстая цепь из золота, на пальцах – большие кольца. Униформа таких, как он, «афроришей».

Чтобы окончательно поразить меня своими фунтами, Майкл вновь заговорил о покупке новой машины:

– Она стоит сто тысяч фунтов. Вообще, девяносто пять, но с аксессуарами получается девяносто восемь. Я попросил, чтобы они ещё чего-нибудь прибавили, чтобы точно было сто тысяч. Люблю круглые суммы. Красиво звучит, да? Автомобиль за сто тысяч фунтов. У многих это зарплата за десять лет. – Майкл самодовольно заулыбался.

Говорят, что мужчина относится к машинам так же, как к своим женщинам. Судя по всему, Майклу нужна была дорогая женщина, чтобы у всех окружающих потекли слюнки.