И она позволяла ему. Ей, казалось, нравилось давление тела, как и ему. Я мог лишь представлять, как он прижимался к ней. Но я не хотел представлять. Я поежился, ощущая любопытную смесь отвращения и зависти. Я не привык к чувствам.

Я все еще кривился, когда Берд вернулся, но он просто вручил мне пиво и молчал. Потребовалась вся сила воли, чтобы отвести взгляд от парочки и сосредоточиться на другом.

Этим оказались Чери и Аманда, дамы в возрасте, смотревшие на меня, как только я сел. Уверен, он искали себе любого парня до 35, но я решил поиграть. Я улыбнулся им, и они пошли ко мне на пластиковых каблуках, широко улыбаясь, их дыхание воняло.

Я не слышал ни слова, просто пытался выглядеть красиво и не дышать носом. Одна из них, Чери, вроде, решила обратить внимание на Берда, и он был не против. Берда дома не ждала жена, но он мог бы и не вести себя как старый хитрец с морщинами и потемневшими зубами. Меня чуть не стошнило от зрелища, но я отвлек себя, спросив Аманду, может ли она помочь мне выбрать песни.

Мы прошли сквозь толпу к проигрывателю, я следил на Перри и Максом краем глаза. Со стороны казалось, что я веселился, а внутри я был параноиком. Я боялся, что он схватит ее и оттащит в уединенное место. Мысли о том, что он будет касаться ее, целовать сводили меня с ума, Аманда смотрела на меня, не понимая выражение моего лица. Я снова ей улыбнулся, источая позитив, и дал ей выбрать песни, а потом заказал свои.

Мы вернулись за стол (где Берд пытался вежливо прогнать Чери), когда Макс и Перри покинули танцпол. Я хотел сделать едкое замечание, испортить им все, но появилась странная аура напряжения. Что — то между ними пошло не так и, хотя меня это радовало, я немного тревожился за Перри.

Как и Аманда. Увидев милое встревоженное лицо Перри, она схватила меня за руку, погружая когти цвета розового висмута в мою кожу.

— Ты танцуешь со мной, сладенький, — приказала она. Она была удивительно сильной для своего размера, ее загорелые руки легко подняли меня на ноги.

— Будто у меня есть выбор, — сказал я, пытаясь не смеяться. Она была голодной.

Я подмигнул Перри, пока мы проходили мимо, и решил дать Аманде то, чего она ждала. Кого — то юного. Веселого. Я схватил шляпу ковбоя у кого — то по пути и старался танцевать как можно лучше.

Я давно не использовал навыки, приобретенные в школьном театре, только для секса с Мишель в оркестровой яме, где я толкался, прерываясь на монологи. Я знал, что не стоит тормозить, и я был удивлен, как легко все вспомнилось. Я думал о том, как глубоко ощущаю музыку, как глубоко ощущаю… все. Я танцевал с Амандой, а думал о том, что лекарства скрывали от меня. Кроме очевидного.

— Ты хорош, — сказала мне Аманда, прижимая меня к себе, пытаясь вернуть власть. Люди хлопали и удивленно смотрели на нас, она купалась в их внимании.

— Это естественно. Но в чем — то это плохо, — ухмыльнулся я.

— Вижу. Твоя жена должна очень злиться.

Жена? Ох, точно. Блин. Не нужно было смотреть на кольцо на пальце, чтобы вспомнить игру. Вряд ли в Рэд Фоксе стали бы обсуждать, правдивый у нас с Перри брак или притворный, но стоило поддерживать игру.

— Она понимает, — сказал я.

Аманда кивнула. Я заметил, что ее серьги были клипсами, грозившими съехать. В паре было душно, она потела.

— Ты понимающий. Многие мужчины обезумели бы, если бы их жена танцевала с другим мужчиной. Но я видела, что он не был угрозой.

Да? Я хотел узнать у нее больше, но прикусил губу. Мы танцевали еще немного, а потом нам помешала другая женщина. Ее звали Мэри Сью (серьезно), и она была младше (может, даже слишком юной для клуба), с отчаянными глазами, которые кричали мне, что танец с Дексом Фореем мог невероятно порадовать ее. Мне стало печально. Каким жалким был этот город, если меня они считали спасителем.

Я танцевал с Мэри Сью, думая о фальшивом обручальном кольце на пальце. Песня снова закончилась, и я увидел, что все больше дам приближалось ко мне (я, конечно, бывал сексуальным, но такое количество ко мне идти не должно было), и я решил, что довольно. Я знал, что за песни дальше, как и знал, с кем буду танцевать. С женой.

Я прошел к ней, игнорируя женщин, глядя на ее лицо, пока ее большие голубые глаза не посмотрели на меня. Она выглядела такой маленькой и изящной рядом с Максом и Бердом, пила и пыталась веселиться, хотя к ней подступала опасность. Я видел напряжение на ее лице, знал, что она насторожена из — за того, что скрывалось во тьме. Я знал, потому что Берд был прав. Мы были схожими.

Я остановился перед ней, снял шляпу, неловко подражая ковбою.

— Это наша песня, — сказал я под первые ноты «She’s Always a Woman» Билли Джоэла. Я протянул руку, надеясь, что она примет ее.

Ее глаза вспыхнули, она обхватила мою ладонь. Я быстро сжал ее руку, прохладную и белую под моими пальцами. Я повел ее на танцпол и обвил ее рукой, прижимая к своему боку. Она была моей. Мы играли, что она была моей женой, но она все равно была моей. Она пока не знала этого, но я знал. Это было неправильно и нелогично, но она принадлежала мне. И больше никому.