Известные эксперты в области педиатрической нейрологии сообщили суду, что состояние Сэта очень тяжелое. Он подключен к аппарату жизнеобеспечения и вряд ли выживет после полученных повреждений.

Однако задачей суда не является рассмотрение вопроса о том, является ли смерть Сэта неизбежной.

Суд решает вопрос о риске перевоза Сэта домой или же о нахождении его в больнице, где он получит необходимую помощь.

Если суд решит, что риск для Сэта слишком велик, родительские права будут переданы государству.

Заключение:

Выводы суда:

а) Существует высокая степень вероятности того, что повреждения у Сэта не случайны.

б) Нет возможности доказать, нанесены эти повреждения одним из родителей или обоими.

в) Один из родителей (возможно, оба) знает, что произошло с Сэтом, но отказывается рассказать об этом суду.

г) Повреждения у Сэта очень серьезны.

д) Если Сэт выживет, то останется уязвимым для насилия со стороны родителей.

е) Выписка ребенка из больницы и возвращение под опеку родителей представляют чрезмерный риск для его здоровья.

Исходя из вышеизложенных обстоятельств, суд постановил:

— родительские права на Сэта Атлея-Хайнца, родившегося 23 декабря 2005 года, передаются Департаменту по социальной защите;

— контакты ребенка с родителями с этого времени запретить».

Глава 12

Первое, о чем я подумал, когда услышал приговор: я не собираюсь смириться с этим. Это неправильно.

Я спросил у нашего адвоката о том, как нам подать апелляцию. Адвокат не дала ответа ни тогда, ни впоследствии. Думаю, что она устала. Устала, и еще она поняла, что если мы не смогли выиграть эту часть процесса — легкую, то не сможем дальше искать защиты у суда. И она не получит свои сорок восемь процентов.

Адвокат сказала:

— Да, вы можете подать апелляцию, но это означает, что дело будет передано в Верховный суд. Когда будут назначены слушания, сколько это займет времени, сказать трудно. Это будет дорого стоить, и мы можем проиграть.

Было очевидно, что она не заинтересована в продолжении процесса, и это ужасно рассердило меня. Я вспылил и решил, что смогу обратиться в газеты. Я пойду в редакцию «А Current Affair».

Я спросил у адвоката, что она об этом думает. Она ответила:

— Я всегда предупреждаю своих клиентов, чтобы они не обращались в средства массовой информации. Это как взрыв динамита — может принести больше вреда, чем пользы.

Но мы все еще были ее клиентами, а значит, у нее оставались хоть призрачные, но обязательства. Теперь, приняв решение обратиться в газету, мы отказывались от ее услуг. Поэтому адвокат сказала:

— Можете обращаться, это ваше право.

Я подумал, что газета — это то, что нам нужно. И Хайнц поддержал меня. Я решил, что он сможет достать немного денег для эксклюзивного интервью. Дети, обманом отнятые государством! Обвиняют родителей! Нарушение прав человека!

Такие лозунги устраивали Хайнца. Он, конечно, идиот, но идиот, который очень любит себя. На нас посыпались неприятности, и, отказавшись от адвоката, я неожиданно для самого себя оказался в союзе с Хайнцем. О Фэт речь не шла, она была как в тумане. Моим союзником оказался Хайнц. Очевидно, я был не в состоянии мыслить четко. В суде ты понимаешь, что вступил в схватку с департаментом, и чувствуешь необходимость выбраться из этого лабиринта и бороться за справедливость. Ты как Давид против Голиафа и стремишься одержать победу.

Хайнц умел устраивать шоу, он делал вид, что чувствует то же самое, по крайней мере вначале. Он много рассуждал о справедливости:

— У них нет доказательств. Если адвокат не собирается подавать апелляцию, то я дойду до парламента! Я доведу это дело до самого высокого суда на земле! Это дело будут рассматривать в палате лордов!

Хайнц нашел эту фразу в Интернете. Он узнал, что некоторые дела передают в палату лордов. Он цитировал Нейла Коуэна: «Нет таких судов, которым разрешено забирать детей у матерей. Какие у них доказательства? У них нет доказательств».

Я полагаю, трудно добыть доказательства, Хайнц, если ты один из двух свидетелей, а с другой стороны — Сэт, который не может говорить. Не знаю. Я все время подливал масла в огонь своими сомнениями.

Хайнц говорил: «Я хочу собрать подписи и рассказать каждому, как отобрали моего ребенка. Я хочу отнести эти подписи к зданию парламента в Канберре». Он говорил, что оставит игрушки Сэта на ступеньках Верховного суда. Хайнц продолжал молоть чепуху, и Нейл Коуэн вдохновлял и поддерживал его во всем. Нейл заявлял, что организует мощное народное движение, люди по всей стране поднимутся, присоединятся к ним. Это будет началом революции.