— О-о, князь Михаил, как я рад, что пришел ты ко мне.

«Еще бы не радоваться, морда поганая,— подумал Михаил.— Узрел мешок у Сысоя».

— А я только что думал, не позвать ли тебя на охоту,— продолжал Имар-Ходжа,— нынче в заливах так много гусей, лебедей.

— Но это ловища ханские, позволит ли он?

— О-о, он сам мне сказал: съезди с гостем дорогим на охоту, пусть отведет душу, порадует сердце.

— Имар-Ходжа, я слышал, твои женщины очень любят соболей.

— О-о, эти женщины, им всегда хочется выглядеть лучше всех. Каждая считает себя самой красивой.

— Вот я принес несколько «сорочек».— Михаил махнул Сысою, тот широким жестом вытряхнул из мешка три «сорочки». Мех зашрал, заблестел на кошме. Сысой туг же вышел, удалился.

— Прошу, Имар-Ходжа, прими этот подарок от чистого сердца.

— Спасибо, Михаил, спасибо,— заулыбался татарин.— Ты очень щедрый князь. Я думаю, что только ты достоин ярлыка великокняжеского.

— Похлопочи, Имар-Ходжа, перед Тохтой, замолви словцо.

— Я замолвлю, конечно, но понимаешь, Юрий обещал хану большой выход — по гривне с двух дымов.

— Имар-Ходжа, дым — это один очаг, а у очага может находиться и три и пять человек, а если семья большая, то и все десять. Представь, что ж это будет за выход, если, скажем, с десяти человек будет одна гривна?

— Конечно, это мало,— согласился татарин.

— А я обещаю гривну не с дымов, а с людей. С двух человек одну гривну. Как?

— О-о, это очень хороший выход будет. А если Юрий предложит больше?

— Не предложит, Имар-Ходжа, он недавно ходил воевать, У него казна пуста.

— Хорошо, Михаил, я все понял и донесу Тохте. Не сомневаюсь, что ярлык великокняжеский получишь ты. Аллах свидетель, я буду за тебя. Садись и выпей со мной кумыса, ты у меня дорогой гость.

Князь Михаил, сняв сапоги у входа, прошел и сел на кошму рядом с хозяином кибитки, с трудом подогнул под себя ноги по-татарски, взял из рук татарина пиалу с кумысом.

«Господи, прости мне грех сей неумышленный, пью погань не ради желания, но по принуждению лихому»,— пробормотал про себя Михаил и выпил до дна.

— Вкусно? Правда? — спросил татарин.

— Правда,— согласился Михаил поморщась, едва удерживаясь от желания сплюнуть.

— А что морщишься?

— Кисло. С непривычки.

— Ничего, привыкнешь.

И Имар-Ходжа снова начал наполнять Михайлову пиалу.

— Спасибо, Имар-Ходжа, я больше не хочу. Я пойду.

— Сиди, Михаил. Нехорошо убегать из гостей, выпив всего одну пиалу. Неуважительно по отношению к хозяину.

— А сколько ж надо?

— Не меньше трех, а лучше пять,— отвечал татарин и, поднеся свою пиалу ко рту, добавил: — А еще лучше семь.

«Господи,— взмолился Михаил,— я же на век опоганюсь».

Однако после третьей пиалы он почувствовал легкое приятное головокружение и уже не вспоминал о своем грехопадении.

«А-а, была не была, попрошу своего духовника Марка, он замолит».

И уж поганское питье не казалось ему таким противным. Наоборот, даже глянулось, как оно отдавало в нос. После пятой пиалы Имар-Ходжа похлопал в ладони и, когда на входе появился молодец, сказал ему:

— Агач, завтра съезди с моим другом, князем Михаилом, на охоту. На Желтой протоке много гусей. Пусть постреляет мой друг.

— Хорошо,— отвечал нукер.

— Да смотри, чтоб никто не чинил ему обиды.

— Я понял, аке.

К выезду на охоту Сысой подготовил два лука — князю и себе. У одного ослабла тетива, он подтянул ее, пока она не «запела», как струна на гуслях. Проверил все стрелы, некоторые пришлось подтачивать на камне, набил стрелами два колчана..

Кроме Сысоя князь взял с собой еще двух гридей. Выехали верхами на зорьке. Впереди ехал Агач, возле которого бежали две собаки, за ним следовали гуськом остальные.

Не доезжая Желтой протоки, остановились и дальше пошли пешком, оставив коней под присмотром одного из гридей.

Через высокий камыш добрались до воды. Агач молча поднял руку, призывая спутников к тишине и вниманию. Чистая вода просматривалась через камыш, оттуда доносилось кряканье, гоготание, свидетельствовавшие о множестве птиц на протоке.

Собаки настолько взволновались близостью дичи, что Ага-чу пришлось взять их на сворку и все время поглаживать, успокаивая. Знаками татарин предложил охотникам изготовиться, и князь Михаил с Сысоем, достав из сагайдаков луки и из колчанов стрелы, возложили их на тетиву.