– Разрешите выдохнуть и перекурить?

– Курить некогда, выполняй задачу! – Филин указал на одну из обрезанных крышкой шахты альпинистских веревок. – Рысью, Лёха, время дорого...

…Покровский вернулся через пятнадцать минут. По ту сторону завала всё это время копошились немцы и было похоже, что продвинулись они прилично. Голоса и прочие звуки стали слышны намного лучше.

– Две новости, командир, - Покровский снял с пояса фляжку и сделал пару больших глотков. – Хорошая и плохая. С какой начать?

– С хорошей.

– Наши в форте. Я прошел по нижнему подземелью примерно в сторону центра и нашел там вентиляционный канал. Над ним как раз залегли бойцы из отряда Ворончука. Они мне и рассказали, как там наверху дела. Большая группа фрицев засела во внутренних зданиях и поливает наших почём зря. Ребята ждут подхода остальных, но на огнеметы надежды больше почти нет. Всю горючку спалили на подступах.

– Ты сказал им, что ракета сверху изолирована и можно бомбить… или гранатами фрицев забросать?

– Сказал. И они мне кое-что сказали. В верхних тоннелях хранится ракетное топливо. Там на баках так и написано. Если его запалить…

– Хочешь устроить «мировой пожар на горе всем буржуям»? Ракета только сверху прикрыта, Покровский! Если топливо взорвется под землей…

– Дослушайте, в этом и заключается вторая новость, плохая. Нижнее подземелье не сообщается с верхним, по которому мы пришли, и где топливо. В нем есть четыре больших выхода, но все перекрыты вот такими же бронированными задвижками…

Алексей указал на створки между технической комнатой и шахтой.

– Рубильники есть?

– В том-то и печаль, что нет. Наверное, снаружи где-то или… Не знаю, где. Может, у нас тут?

– Если здесь, новость не такая уж плохая.

– Это половина новости, - Покровский еще раз приложился к фляге. – В верхнем тоннеле берсерки топают. Видимо, накапливаются у каких-то секретных выходов на поверхность. Я у ещё одной вентиляции притормозил, подслушал, что говорят их командиры. Если вкратце, то выводить наверх они планируют три батальона. Это тысяча штыков, как минимум. Ребятам нашим я о них сказал. Они уползли начальству докладывать.

– Теперь я понимаю ход твоих мыслей, - Никита кивнул. – Если закрыть вот эти створки, а затем взорвать топливо, все берсерки сгорят, а ракета уцелеет. И если мы будем рядом с ракетой, нас тоже не поджарит. Хорошая идея. Есть в ней только один изъян. Фрицы вот-вот разберут завал и получат доступ к рубильникам. Если они откроют створки до того, как жахнет запасное топливо… все наши труды пойдут насмарку. Но хуже всего, что ракета может тоже рвануть и тогда… от Кенигсберга и окрестностей останутся только воспоминания. От половины Третьего Белорусского фронта тоже.

– И что тогда нам делать?

– Закрывать створки, занимать позиции у завала, и ждать, когда «шулмасы» прорвутся в техническую комнату. Ну, а там… как обычно, рубиться до последнего.

– Так себе план, - Покровский вздохнул. – Но, что самое противное, я с ним согласен. Бадмаев, а ты?

Никита и Покровский обернулись к старшине. Тот сидел, погрузившись в какую-то полуобморочную дремоту и не реагировал даже на свою фамилию.

– Он тоже согласен, - сделал вывод Филин. – Лёха, ты хотел перекурить? Давай, пока двери не закрыли.

– Я передумал, - Покровский усмехнулся. – Это вредно. С сегодняшнего дня бросаю.

– Это правильно, - Филин тоже улыбнулся. – И, главное, вовремя. Занимай позицию. Дорогие гости уже на пороге.

Берсерки прекратили грамотно и слаженно маневрировать так же внезапно, как и начали. Они будто бы лишились связи с командным центром и дальше принялись действовать по своему усмотрению. То есть, как привыкли. Группы рассыпались и берсерки вновь ввязались в обычную драку с теми, кто ещё оставался в живых поблизости.

Все, кто был в командном пункте на переднем крае, как раз и оказались поблизости от крупного отряда немцев. Собственно, кроме них ни в первой, ни во второй линии окопов не осталось никого из своих. Ситуация складывалась отчаянная, но Васнецов и Ворончук сохраняли спокойствие. Подполковнику терять было нечего, а капитан просто проявил выдержку и храбрость. Он даже ухитрился выглянуть из траншеи, махнуть кому-то, а затем запустить красную ракету.

Над полем боя почти сразу же пронесся горизонтальный огненный дождь пополам со свинцовым градом. Больше никто в заградотряде себя ни в чем не ограничивал. На линии огня у бойцов третьей линии не осталось своих, кроме укрывшихся в блиндаже Васнецова, Ерёминой и Ворончука. Огнеметы били недалеко, шагов на двадцать, но этого хватало. Бойцы третьей линии останавливали берсерков из пулеметов или гранатами, а затем жгли.