— Давай, убей меня, — вызывающе крикнул вампир.

— Нет, Блас, ты так легко не отделаешься. Я обещал тебе долгую и мучительную смерть, — Маркос медленно улыбнулся, представляя, что будет с ним делать.

— Знакомься, — продолжил он, — это Уилл, — упомянутый вампир встал напротив Бласа. — Он будет глушить твои способности. Мне ведь надо, чтобы ты был паинькой, пока я буду играть с тобой.

Маркос подошел к столу, на котором располагались разные предметы для пыток. Не спеша, он надел белые перчатки, на концах пальцев которых были серебряные вставки. Для того, кто носил их, они были безвредны, но для тех, кто соприкасается с ними, они приносили небывалую боль. Перед тем как направиться к Бласу, который безуспешно пытался выбраться, Маркос захватил серебряный нож.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я буду делать с тобой, — проговорил Маркос, становясь напротив Бласа, и показывая нож: — Этим я буду медленно отрезать от тебя части тела. А ты ведь знаешь, что серебряный нож приносит столько боли, что вампир может не выдержать.

Вампир подошел к руке Бласа и схватил его за ладонь. Пленник истерично двигал ее, пытаясь освободиться, но Маркос посильней схватил ее и одним движением отрезал палец. Нож прошел через кость легко, словно в расплавленное масло. Крик, полный боли, раздался в помещении.

— Кричи громче. Я хочу слышать твой голос, — зарычал Маркос, прижав нож к мясу Бласа.

Вампир закинул голову назад и раздался крик еще громче.

Маркос смотрел на это и наслаждался каждым мгновением.

— Все, что сейчас произойдет, это за то, что ты сделал с Линой. Каждая секунда ее боли, для тебя превратится в часы. И боль будет неисчерпаемая, — Маркос медленно отрезал еще два пальца, а затем приложил нож к ране.

На вампира серебро действовало, словно раскалённое железо, обжигая все, к чему притрагивалось. Раны, нанесенные таким ножом, не заживали, пока вампир не принимал порцию крови. И то тогда раны заживали очень болезненно. Для вампира это был наихудшей вариант смерти.

— Вся боль, что испытала Лина, для тебя будет в десять раз сильнее, — Маркос подошел чуть ближе и вонзил нож в локоть вампира, отрезая руку.

— А-а-а, — закричал Блас.

Тело вампира беспорядочно металось, но Блас не мог освободиться, не мог прекратить эту боль. Маркос смотрел на него, затем перевел на свои руки. Белые перчатки окрасились в алый цвет, но Маркоса это не беспокоило. Они отстираются, он знал это.

— Красавица была очень строптивой. Вампир, который насиловал ее чуть… А-а-а.

Блас не договорил. Маркос вонзил нож ему в живот и одним движением распорол его. Кровь быстро начала стекать по ногам Бласа, пока вампир кричал. Крик был полон страдания и муки.

— Я смотрю у тебя еще есть силы говорить, — вампир засунул руки вовнутрь заложника. — Я намереваюсь исправить это, — он потянул руки, вытаскивая из Бласа кишки.

— Ты не сможешь продолжать делать это со мной долго, — прохрипел Блас, когда Маркос отошел от него и разглядывал дело своих рук. — В конечном счете от меня ничего не останется, чтобы тешить твое самолюбие.

Вампир встал напротив Бласа, разглядывая его словно хищник, который готовился напасть на жертву, которая ничего не подозревала.

Маркос вонзил нож в одно легкое Бласа и медленно прокрутил пару раз. Заложник прохрипел от боли, и из его рта полилась кровь.

— Я все предусмотрел, не беспокойся об этом, — он повернулся к еще одному вампиру, который находился в комнате. — Ты просто не знаком с Нен. Она может вылечить тебя за пару секунд, и тогда я смогу заново поиграть с твоими частями тела. Вылечи его, — приказал он женщине.

Вампирша подошла к Бласу и дотронулась до него. Заложник закричал, и его кровь стала брызгать во все стороны.

— Ах, извини, я не предупредил, что будет больно, — спокойно проговорил Маркос, наблюдая, как медленно заживает рана на животе и груди, как отрастает новая рука у Бласа.

Когда Нен отошла, Маркос поменял один нож на другой. Этот был более тонким. Он предназначался для более тонкой работы. Вампир вернулся к Бласу.

— Сзади меня ты можешь увидеть камеру, которая записывает все, что здесь происходит. После того, как я с тобой закончу, я хочу, чтобы каждый из вампиров это увидел. Хочу, чтобы каждый знал, что его ждет, если решит напасть на Лину. Хочу чтобы знали, что даже тебя, своего брата, я не пожалел, а что будет с остальными? — Маркос сделал глубокий надрез на груди Бласа. — Я всегда защищаю и мщу за то, что мне принадлежит. А Лина моя.

Маркос умело подковырнул кожу и точными движениями стал надрезать кожу, медленно отсоединяя ее от тела, словно очищал курицу от кожи для ужина. С каждым его движение все больше кожи он снимал с Бласа, и с каждой секундой все больше и больше наслаждался душераздирающим криком.

Маркос делал это ради Лины, он хотел, чтобы она знала, что Блас поплатился сполна за то, что сделал с ней.

Через двадцать минут он закончил. Положив нож на стол, вампир залюбовался своим трудом.

Перед ним, обессилев от крика и боли, повис вампир. Голова его смиренно свисала вниз. К слову, это единственное место, на котором осталась кожа. Остальные части тела покрывались кровью и виднелись ярко-алые мышцы.