— Понял, — согласился мухтасиб. — Што делать?

— Выпусти нас, мы уедем, и дело с концом.

Мухтасиб помолчал. Потом хлопнул в ладоши и приказал вошедшей страже накрепко оковать пленников и отвести в темницу.

— Ты сиди, а я думать буду! — бросил он вслед Матвею.

Но думать ему вскоре пришлось о другом. Площадь огласилась звуками барабанов и тулумбасов, возвещавших о начале ханского курултая.

Курултай возбуждённо шумел. Причина неожиданного сборища была неизвестна, приходилось только гадать, недоумение быстро разрешилось с появлением Муртазы, спешно освобождённого из темницы. Он занял почётное место и гордо выпячивал левую сторону груди со знаком ханской милости.

Ахмат не стал придерживаться обычных церемоний, заговорил коротко и резко:

— Грязный шакал Латиф оболгал нашего оглана Муртазу. Иван в награду за гнусную ложь подарил ему один из своих городов. Я не отменял поход на Русь, а только отложил его до лучших времён. Теперь эти времена настали: мы сбросим их на дно бездны и истребим! Пошлите гонцов к ближним и дальним улусам с приказом о созыве войска. Пусть каждый десяток [17] даст по воину, а сотня — по пятьдесят лошадей. Ты, Муртаза, отправляйся к королю Казимиру и передай ему всё то, что хотел сказать осенью. И скажи ему сверх того, что не пройдёт и сорока лун, как Большая Орда двинется в большой поход.

— Твоя воля будет исполнена! — радостно вскричал Муртаза: долговременное вынужденное молчание добавило ему прыти и сделало красноречивым. — Если король пошлёт своё войско с той стороны, куда уходит солнце, а ты — с той стороны, откуда оно появляется, то для Ивана скоро наступит ночь...

— Дозволь сказать мне, повелитель! — поднялся мирза Бочук. — Чтобы укусить сильнее, кусают полной пастью, а наши зубы слишком далеки друг от друга. Нужно идти к литовским землям, соединиться с королём и потом уже ударить по русским крепким кулаком!

— Нет-нет! — раздался негромкий голос имама. — Войско правоверных не должно подвергать себя такому унижению. Пусть король неверных сам придёт сюда или соединится с нами на полпути.

— Но, повелитель, — вмешался один из военачальников. — Иван укрепил свои южные границы, и нам не с руки лезть на стены, когда есть открытые двери у Мурома или Мещёрского городка.

— Тогда уж лучше у-Коломны, где есть хорошие перевозы через Оку, — подал голос молодой темник — сегодня у всех развязался язык.

Ахмат раздражённо оборвал советчиков:

— Прекратите базар! В ваших словах можно утопить любое дело. Я сам укажу, куда вести войско, а вы готовьте его к походу. Я требую, чтобы у каждого воина было по два, нет, по три лука, три полных колчана, топор, щит, на десяток — три сабли. Пусть в корхане работают днём и ночью, а ты, мухтасиб, закупи все сабли, которые есть на нашем базаре.

— Но у нас для этого мало денег, повелитель, — смиренно поднялся тот.

— Бери в долг, расплатимся пленными. Нужно взять как можно больше верёвок — они понадобятся для тех русских, кто не удостоится чести принять смерть от руки правоверных. Верёвки тоже бери в долг, мухтасиб!

Ахмат распустил курултай и задержал князя Темира, доверием которого он пользовался в последнее время особенно часто.

— Каковы? — с презрением качнул он головой в сторону удалившихся. — Они все кричат лишь для того, чтобы их услышали. Как молодые жеребчики весной, а?

— Нет ни одного даже самого тёмного дела, которое не имело бы светлого оттенка — так говорят наши мудрецы, — загадочно сказал Темир.

— И какой же смысл скрыт в этой болтовне?

— А такой, что на Русь можно идти несколькими путями, и ни один из них явно не предпочтителен. Это заставляет тебя думать, куда нападать, а Ивана — откуда ждать нападения.

— Ну и что? — не понял Ахмат. — Я подумаю и выберу самый правильный путь.

— Мудрость твоих решений известна, великий хан. И до неё Иван может не возвыситься. А если ещё и помочь ему в этом? Ведь он обманется и уберёт своё войско с твоей дороги. Такой обман дороже сабель, которых у нас и так не хватает.

— М-м... ты мудро рассудил, Темир, — согласился хан. — Но как обмануть нам Ивана?

— Тут нужна хитрая хитрость, — сказал Темир. — Пусть курултай продолжает жарко спорить о движении твоего войска, а ты не посвящай никого в истинность своего решения.

Зашумела, забурлила Орда. Из столицы, подобно волнам от брошенного камня, помчались быстрые гонцы. Они несли ханский приказ, с получением которого вступали в силу законы неписаного монгольского права — ясы. Повсюду затевались споры: каждый здоровый мужчина стремился встать под священное зелёное знамя пророка, ибо оно могло привести его к власти и богатству. К тому же отправляющиеся в поход могли многое требовать и получать с остающихся. Даже если воин возжелает жену своего брата, тот должен был с радостью уступить ему её. Таков был задаток за трудности походной жизни, раны, увечья, а может быть, и за саму жизнь.