Ивашку заметили, открыли ворота...

Отсутствие Ивашки Лада обнаружила не сразу, да и то услышала от Урхо. Как-то лопарь почему-то упомянул его имя. Спросила Олега, тот и сказал: отпросился-де Ивашка на засеку, захотел вольной жизни изведать. Лада даже позавидовала гридню: места незнакомые поглядит, неспокойные, а она любила тревоги, они будоражили её, наполняли новыми ощущениями.

Бывало, надев броню и опоясавшись мечом, в островерхом шлеме Лада гнала коня за город вслед за стражей, нёсшей караул за стенами. Для гридней то не удивление. Они привыкли видеть княгиню при оружии и в седле. Разве не показала она свою храбрость в Смоленске?

— Тебе, княгиня, парнем бы родиться, не девицей, — не раз говорил Ратибор. — Не девичьи у тебя ухватки, а отрока, воина.

— Я, воевода, в ратных потехах жизнь обретаю, — отшучивалась Лада, — Может, за то меня князь и любит!

Услышав это, воевода рассмеялся:

— Ты, княгиня, разве одному Олегу мила? Эвон, все отроки за тебя в огонь кинутся. Мнится, не оттого ли Ивашка на засеку сбежал? Примечал, как он на тебя, княгиня, поглядывал.

Лада покраснела:

— Сладко говоришь, воевода, но не возводи хулу на парня.

Однако мысль ворохнулась: неужели прав Ратибор, из-за неё Ивашка покинул Киев? Коли так, то жаль. Хотя для Лады Ивашка был не больше, чем остальные гридни.

Киевское торжище побогаче новгородского. Приплывали с юга великим водным путём, что шёл «из варяг в греки», гости заморские, и не все до Новгорода добирались, многие в Киеве якоря бросали. Здесь на торгу лавки товаром чудесным полны: парчой и шелками, бархатом и коврами. Тут же торгуют золотыми и серебряными украшениями.

В ремесленных рядах несколько лавок бронников и оружейников. Здесь гридни любят топтаться. А вот у лавок, где торг вели восточными пряностями и маслами ароматными да мазями, женщины и девушки собирались. От этих рядов, забивая все иные запахи, благоухало на весь Подол. И они, а скорее, киевские красавицы манили сюда молодых гридней.

Многолюдно торжище, особенно в воскресный день. Съезжались на него смерды из окрестных деревень, везли зерно и кожи, пушнину и мёд. В местах, где вели торг скотом, скрипели мажары [74] с сеном. Поблизости свистели свирели и гудели дудки, бренчали гусли.

Олег не любил торжище: слишком суетное, — но по нему можно было судить о жизни. Эвон сколько навезли хлеба и овощей, значит, не голодно смердам. А будет у смерда, будет у князя и бояр.

С весны и до морозов гости заморские — частые. Случалось, и нередко, приставали купцы из Царьграда. Этих меха больше интересовали.

В один из воскресных дней, покинув торжище, Олег направился вверх по Днепру. Шёл задумавшись: древлян усмирили, засечную линию начали сооружать. Пусть слабую, однако предупредить о набеге она может. Теперь от хазар отбиться бы...

О Ладе подумал, и на душе стало тоскливо. Не суждено иметь сына, не будет на Руси князей от него, Олега. Сидеть князьями Рюриковичам, а ему, Олегу, судьбой уготовано собрать Русь воедино. Обидно, но он не ропщет: значит, так угодно Вотану...

Далеко отошёл Олег от Киева, за поворотом реки уже и причала не видно. Под броней телу жарко, и грудь давило. Решил до валуна дойти, посидеть. Солнце ещё высоко, стемнеет не скоро. Валун, облизанный многими водами, краем в Днепре лежал, а другим на песке грелся.

Присел Олег. Мелкая волна с шорохом набегала на берег и шипя уползала в песок. Олег расстегнул рубаху, стащил сапоги, опустил ноги в воду. Стало приятно. В прозрачном мелководье резвилась стайка мальков. Пошевелил Олег пальцами ног — рыбки врассыпную. «Словно люди в момент опасности», — подумал князь.

Неожиданный удар в спину толкнул его, и стрела, скользнув по броне, упала тут же. Олег мгновенно обернулся, увидел покушавшегося. Тот убегал к лесу. Ещё несколько шагов, и скроется в чаще. Но тут его догнала стрела.

Только теперь Олег заметил Урхо. Лопарь опустил лук, медленно направился к убитому. Подошёл и князь.

— Ты подоспел вовремя, Урхо, не дал ему послать вторую стрелу.

Возвратился Олег к валуну, обулся. Обратной дорогой в город думал, кем подослан стрелок: древлянским ли князем или кривичским, а может, остались доброхоты бывших князей Аскольда и Дира? Хотел спросить у лопаря, не встречал ли нападавшего раньше и где в Киеве могут быть убийцы, но Урхо отстал.

Солнце опустилось к кромке дальнего леса, когда Олег вернулся в город.