В подрастающем сыне василисса видела главного соперника и потому старалась создать атмосферу всеобщей к нему неприязни, нелюбви и даже презрения. По законам Ромейской империи, распространение слухов, порочащих василевса, расценивалось как государственная измена. Слухи же о пьянстве и распутстве молодого монарха не только не карались, но порой даже исходили из Большого Дворца.

Её ближайшие придворные — великий логофет Феоктист и патриарх Игнатий — помогали василиссе, поскольку боялись увидеть на престоле человека с непонятными для них правилами, взглядами на жизнь, каковым им казался Михаил.

Протоспафарию Феофилакту доложили о прибытии из Киева трапезита Елпидифора, и он приказал немедленно пригласить его в кабинет.

Отвесив поясной поклон, Елпидифор сообщил:

Есть важные вести...

Присядь и успокойся, мой друг. — Феофилакт указал запыхавшемуся от быстрой ходьбы соглядатаю на высокое резное кресло. — Понимаю, что ты отважился на морское путешествие в столь опасное время не ради пустяков... Отдышись и расскажи всё по порядку.

Круглолицый толстяк Елпидифор целыми днями сидел на главной рыночной площади Киева, слушал разговоры, знал всё, что происходит во дворце киевского правителя Дира, и с каждой оказией присылал в Константинополь сообщения, позволявшие Феофилакту быть в курсе всех дел северных соседей, а теперь он и сам пересёк бурное зимнее море...

— Ну, что там ещё стряслось? — внимательно заглядывая в глаза Елпидифору, спросил Феофилакт. — Уж не собирается ли князь Дир идти походом на Константинополь?

— Господь миловал, — улыбнулся Елпидифор. — Но стало мне известно, что ватаги отчаянных тавроскифов в прошлое лето совершали дерзкие набеги на Херсонес... В ближайшее время готовится набег на один из городов Малой Азии — может быть, на Амастриду... Точнее не смог узнать. Когда уже тавроскифы станут цивилизованными?!

— Увы, у дикарей слишком мало законных способов добывать золото и серебро... Грабёж для тавроскифов столь же естествен, как для тебя или для меня упорный кропотливый труд... Стратега Авксентия надо предупредить, дабы он был готов к приёму незваных гостей. Может быть, удастся послать ему подкрепление... Что ещё нового в Киеве?

Ободрённый вниманием, Елпидифор заговорил важно:

— Киевский князь Дир минувшим летом принял под свою руку всех окрестных князей: северян, древлян и радимичей, вот-вот может покорить дреговичей, уличей и тиверцев, а там и до волынской земли дело дойдёт...

Феофилакт насторожился.

Империя всегда старалась не допустить концентрации власти в руках одного князя. Пусть на границе империи соседствуют равные князьки, пусть дерутся друг с другом, не смея даже помыслить о вторжении в пределы империи. Разумеется, от набегов случайных грабителей не мог быть застрахован ни один прибрежный город, но одно дело — разбойный набег, и совсем другое, когда варвары посягают на священную территорию империи...

— Это действительно серьёзная новость... Полагаю, что в обратный путь, в Киев, тебе следует отправляться не через Херсонес, а по суше, дабы по пути посетить уличей и волынян, узнать настроения тиверцев... Тебе дадут золота и серебра, чтобы ты смог отговорить южных князей от возможного союза с Диром... По возвращении и Киев тебе надлежит попытаться разрушить союз киевских племён изнутри. Ты меня хорошо понял?

Елпидифор покорно вздохнул:

— Да.

— Нельзя ли на княжеский стол посадить другого князя?.. Кто там ещё есть?

— Я связываю немалые надежды с молодым князем Аскольдом, сыном Дира. Этот молодой муж не без моей помощи научился греческому языку, иногда он приглашает меня в свои покои побеседовать о том о сём... Мне кажется, что порой он даже прислушивается к моим советам, — не без гордости сказал толстяк Елпидифор.

— Твоя верная служба Отечеству будет оценена по достоинству. Тебе выдадут литру золота, — пообещал Феофилакт. — Но главная награда будет от Господа, ибо нет ничего важнее в этой жизни, чем служение христианской империи. Итак, без промедления отправляйся в Киев! Но прежде подготовь подробное письменное донесение обо всём, что происходило в Киеве минувшим летом. Жду его от тебя не позже, чем через два дня.

— Слушаюсь, — почтительно склонил голову Елпидифор и неслышно вышел из кабинета.

Простившись с одним из лучших агентов, Феофилакт отправился к логофету Феоктисту, чтобы предупредить об опасности, нависшей над северным побережьем Чёрного моря.

Секретарь доложил великому логофету Феоктисту, что протоспафарий Феофилакт просит немедленной аудиенции, но до позднего вечера великий логофет не смог уделить ему ни минуты. В его кабинет то и дело входили важные сановники из числа наиболее приближённых к императорскому семейству лиц, и лишь после четвёртой смены стражи секретарь пригласил Феофилакта в кабинет.