****

В поезде Рамси выглядел задумчивым и немного грустным. Теон принялся рассказывать о своих планах на каникулы, но минут через пятнадцать увлечённого монолога с самим собой спросил:

— Ты чего такой хмурый?

— Что? — Рамси, кажется, совсем не слышал его. Он отрешёно смотрел перед собой и на все предыдущие вопросы отвечал невпопад или вовсе молчал.

Теон повторил свой вопрос снова.

— Тебе показалось, — отмахнулся Рамси. Он достал из внутреннего кармана куртки телефон и поглядел на разбитый дисплей. Хоть Рыцарь и оживил мобильник, экран был испещрен трещинами и имел неприглядный вид. Рамси писал кому-то смс и пару раз даже улыбнулся, но ответа от него Теон так и не добился.

— Что ты будешь делать на каникулах? — задал он нейтральный вопрос.

— Буду работать. Мне деньги нужны, — Рамси убрал телефон, и слегка повеселел.

Как только они приехали домой, Теон пожелал ему удачи и сказал, чтобы он не забывал о нём и заходил в гости. Рамси махнул рукой и утопал в сторону парка, который скрывался за перекрёстком. Когда Теон вернулся домой, наступило уже семь часов утра, сестра собиралась на работу, и они как раз встретились в прихожей.

— Привет! Как дела, братец? — Аша потрепала его по волосам и чмокнула в щёку.

— Хорошо. У меня по всем предметам удовлетворительные оценки, — похвастался Теон, приглаживая растрёпанную шевелюру.

— Надо же, — удивилась Аша, подойдя к зеркалу, мазнула помадой по губам. — В таком случае, ты заслужил поощрение. Куплю что-нибудь вкусное к ужину, — пообещала сестра.

Пока она надевала сапоги и плащ, Теон крутился рядом, радостно улыбаясь.

— Я хочу шоколадный торт, — оповестил он, прилаживая куртку на вешалку.

— Хорошо, Теон. Иди, порадуй папу, пока он трезвый, — улыбнулась сестра.

Едва за ней захлопнулась входная дверь, Теон прекратил улыбаться. Он знал, что все его оценки — фикция. Ведь он сам подправил кое-что в дневнике, и теперь надеялся, что обман не раскроется. Теон прошёл на кухню, где отец завтракал в гордом одиночестве и смотрел по телевизору выпуск утренних новостей.

За то время, что Теон уписывал за обе щёки тосты и варёные яйца, он успел услышать, о том, что сомалийские пираты захватили в плен торговое судно, в Пекине придавило каруселью десять человек, а радикальная партия Северной Ирландии выдвинула очередные требования о … И на этом месте свет погас. Видимо, выбило пробки. Ещё толком не рассвело, к тому же, на улице царила пасмурная морось, поэтому от освобождённого от шторы окна света оказалось мало. Теон отыскал свечи в ящике кухонной тумбы и передал отцу. Пока Грейджой-старший, чертыхаясь, ковырялся в щитке, он составил грязную посуду в раковину. Когда электричество было налажено, новости уже закончились. Теон вышел в коридор и достал из рюкзака дневник.

— Пап, смотри, у меня по всем предметам хорошие оценки, — протянув отцу табель, похвастался он.

— Вот молодец, сынок! Всегда знал, что ты у меня умный мальчик, только немного ленивый, — похвалил отец и прижал его к себе.

— Да, — Теон радостно кинул.

— Это можно и отпраздновать, — Бейлон вернулся на кухню и выставил на стол бутылку дорогого бренди. — Специально берёг для подходящего случая, — наполнив стакан янтарной жидкостью, пояснил он. Он достал было второй стакан и задумчиво взглянул на сына. — Ну, тебе ещё рано. Лучше я, сынок, выпью за твоё здоровье, — смакуя вторую порцию напитка, произнёс он.

Теон опустил глаза. И стыдно и противно.

— Папа, я пойду на велике покатаюсь, — сообщил он и вышел в коридор.

— Хорошо, Теон, только по дороге не езди, — крикнул из кухни Бейлон.

— Нет. Я в парке, — заверил он.

Во время велосипедной прогулки приятный весенний ветерок обдувал его лицо. Теон подумал, что так странно устроен человек. Вот он сегодня всем наврал, и ему было хорошо, от того, что его хвалили, но теперь он чувствовал себя погано. Мало того, что его мучила совесть, так ещё и стало противно от того, что отец нашёл очередной повод надраться. Впрочем, если бы он не солгал по поводу оценок, то получил бы нагоняй, а отец всё равно напился бы, мотивируя это тем, что Теон вымотал ему все нервы. Как не крути, от него ничего не зависело. Он решил, что стоит наслаждаться моментом, а не портить себе настроение из-за вещей, на которые не может повлиять. А упрёки совести он заглушил очень просто: посчитал, что от того, что он немного подправил оценки всем стало только лучше. И папа, и сестра им довольны, и сам он может со спокойной душой наслаждаться каникулами. Вечером, он как ни в чём не бывало, ел незаслуженный торт и слушал незаслуженные похвалы. Отец даже позвонил дяде Виктариону и похвастался какой у него сын молодец. В общем, каникулы начинались отлично.

****

Рамси снова стоял перед дверью своего дома и вертел в руках ключи. Он долго не мог решиться, но, в конце концов, обругал себя кретином и слабаком, и, повернув ключ, распахнул дверь. Дом поприветствовал его запахом затхлости и гулкой тишиной. Он давно был покинут и пустовал. Сантиметровый слой пыли покрывал все видимые взгляду поверхности, а мебель оказалась закрыта чехлами. Когда он прошёл по коридору, не снимая ботинок, то одинокая цепочка его следов отпечаталась на грязном полу. Рамси осмотрел весь дом и распахнул двери в каждую из комнат. Везде царила одна и та же картина: пыль и запустение. Он открыл окна, чтобы свежий воздух пробрался в дом. Остановился на кухне, и, поставив стул к окну, закурил. Пепельницы не было, и он стряхивал пепел в одну из, чудом уцелевших, кружек китайского чайного сервиза. Рамси ощутил небывалое облегчение, когда понял, что отец давным-давно здесь не живёт. Это определённо было хорошо. Значит, контракт сыграл свою роль, и его упрятали за решётку. Но, показалось странным, что никто не сообщил ему об этом. Никто с ним даже не разговаривал. Допустим, расследование ещё не завершено, но ведь кто-то из полицейских, наверняка, должен был с ним побеседовать, или из органов опеки. А о нём словно все забыли. Рамси машинально открыл кран, но вода не пошла. Щёлкнул выключателем — света тоже не было. Он быстро сообразил, что надо повернуть вентиль в подвале и включить электричество в щитке. Когда отец узнал, что «уезжает надолго», видно, всё вырубил.

Как только он открыл дверь в подвал, то тут же понял, что спуститься вниз выше его сил. В ушах снова зазвучал медный звон тарелок, а на лбу градинами выступил холодный пот. Рамси вытер лицо рукавом толстовки и глубоко вздохнул. Минуты две он собирался с духом, убеждая себя, что у него просто разыгралось воображение. Он посветил фонариком себе под ноги и начал спускаться по лестнице вниз, борясь с паническим страхом снова оказаться запертым в подвале. Ему стало казаться, что он слышит лязг цепей, а мурашки пробежали по спине. Он тяжело сглотнул и продолжил путь, чувствуя себя ужасно глупо.