С её старшим сыном.

— Э-э-э, — сказал он. — Здравствуйте, миледи.

— Прошу, — сказала она, поднимаясь на ноги так крепко, как могла, и присела в реверансе, игнорируя его неотчётливые протесты (я не могу относиться к нему, как к сыну, я отдала это право тогда, я не хочу его своим сыном), а затем заставила себя улыбнуться. — Присаживайтесь, Ваше Высочество.

Дейрон сел напротив неё, там, где сидела Леонетта, и с волнением сложил руки вместе (длинные, тонкие пальцы, тонкокостные и изящные, точь-в-точь как у её матери).

— Моя… её… Дейнерис рассказала мне, как я был зачат, — выпалил он. — Она рассказала, что мой отец сделал с Вами.

— Это было очень давно.

— Вы ненавидите меня за то, что он с Вами сделал? Я спрашиваю, потому что Вы, кажется, не в состоянии даже смотреть на меня, но я видел, как Вы обращаетесь с моими… с Вашими… с детьми лорда Тирелла.

— Вашими братьями и сестрой, Вы имеете в виду, — сказала она. (Я должна была рожать только детей Уилласа, а ты должен быть сыном Арианны Мартелл.) — Хотите поговорить с кем-нибудь из них?

— Я бы хотел поговорить сначала с Вами, — сказал. — Вы являетесь… Вы…

— Я — Ваша мать.

— Вы никогда не хотели ею быть.

— Можете ли Вы винить меня в этом? — спросила она. — Я была около года моложе, чем Вы сейчас, когда Ваш отец буквально выкрал меня из постели. Он обладал мной семь месяцев, заперев в башне Штормового Предела. Я была беременна от своего мужа, когда ваш отец похитил меня, и он силком влил мне в горло чай из пижмы.

— Я знаю! — вскричал Дейрон. — Я знаю. Мы… Он вёл дневник, и септа Лемора подумала, что я должен прочитать их, чтобы учиться на его ошибках. Я знаю, что он сделал с Вами. Я знаю.

Санса была настолько поражена, что подняла голову и встретилась глазами с Дейроном без всякой мысли в них.

— Она дала тебе прочитать дневник Эйгона, — ровно сказала она.

— Да, — ответил он, глядя на свои руки. — Да, дала.

— Никогда не думала, что она столь жестокая женщина, — сказала ошеломлённая Санса. — Совсем наоборот — она была единственным утешением в то время, как я была беременна тобой, когда я только мечтала о доме.

— Она сделала это не из жестокости. Она просто не хотела ещё одного глупца уже в третьем поколении. Тётя Дени согласилась.

— А разве это поможет? Разве записи Вашего отца и безумие деда сделают Вас лучшим человеком? — Жаль, что Лемора не использовала дневники Рейгара, чтобы научить Эйгона, с горечью подумала Санса.

— Надеюсь, что так, — сказал он тихо. — Я стараюсь быть лучшим человеком, чем были они. — Его щёки сдвинулись; Санса предположила, что это была улыбка, но было трудно сказать из-за волос, упавших ему на лицо. — Тётя Дени поджарила бы меня Дрогоном заживо, если бы я поступил, как отец.

Санса была склонна согласиться с ним — в конце концов, Дейнерис была искренне возмущена тем, что сделал Эйгон.

— Её Величество много путешествует, — сказала она. И никогда в Хайгарден; Уиллас ездит в Королевскую Гавань и встречает её в Староместе ради меня. — Вы ездите с ней?

— Если Вы имеете в виду, был ли я в Винтерфелле, то да, был, — ответил он. — Ваш брат встретил меня, как и следовало ожидать.

Это значило, что Рикон был, по своему обыкновению, неприветлив, ибо он никогда не простит Мандерли за отказ разрешить ему послать помощь, когда её украл Эйгон; поэтому он презирал Таргариенов с яростью, которая в другом случае была бы направлена на Ланнистеров, Болтонов и Фреев. О, Санса достаточно хорошо помнила первый визит Рикона в Хайгарден после войны, когда она была ещё слишком слаба, чтобы ехать в Винтерфелл; помнила страшный гнев своего младшего брата; помнила, как он был нежен с ней и как до хрипоты кричал на Уилласа и остальных за то, что не сохранили её в безопасности; за то, что видел их вину, халатность, глупость. Даже сейчас Рикон едва мог говорить с Уилласом без резкости, хоть Санса и пыталась убедить его, что в том не было вины её мужа.

Она могла представить, как гостеприимен был Рикон в результате действий Эйгона. Было почти чудом, что Дейрон смог пережить этот визит.

— Он необыкновенно вспыльчив, — сказала Санса, желая, чтобы Рикон был сейчас здесь. — А Ваш другой дядя?

Милый Джон, отказавшийся от узаконивания как Таргариен, отказавшийся признать Дейнерис своей тётей, а Эйгона — братом; решительно отказавшийся от всех прав, которые ему давала отцовская кровь, за исключением огромного зелёного дракона, который всё еще был на Стене под его командованием.

— Лорд Сноу твёрдо уверился в том, что я — его племянник, потому что я — Ваш сын, а не моего отца, — сказал Дейрон, метнув взгляд на её волосы. — Он был менее, хм, менее резок, чем лорд Старк.

— Джон — хороший человек.

— Да, я тоже так считаю, — согласился Дейрон. — Я очень им восхищён. Мало кто отказался бы от Железного Трона и тёти Дени с ним. Она просила его жениться на ней, Вы же знаете.

— Да, — признала Санса, вспомнив, как Джон сумел навестить Хайгарден почти сразу после Рикона, потому что он написал ему, что Санса умирает — и, как она полагала, её братьям действительно так казалось. Она, конечно, тогда была плоха. — Он рассказал мне.