— Я хочу быть хорошим человеком, — сказал он. — Я знаю… знаю, что люди говорят о таких, как я. Зачатых, как я, я имею в виду, бастардов, рождённых от изнасилования. Я не плохой человек, миледи. Я хотел бы, чтобы Вы знали это.

Пальцы Сансы зачесались от внезапного желания протянуть руку к этому ребёнку, этому мальчику, который неожиданно оказался человеком, но он смотрел на неё, и всё в нём — от наклона головы до движения его губ — так сильно напомнило ей его отца, что вместо этого она смяла пальцами юбки, чтобы сдержать себя от паники и желания дать ему пощёчину.

— Я не сомневаюсь, что Ваша тётя не позволит Вам стать кем-либо ещё.

______________________________________

— Дейрон сказал мне, что он говорил с Вами вчера, — сказала Дейнерис, неслышно подойдя к Сансе.

— Вы хорошо воспитали его.

— Как воспитали бы и Вы, я уверена.

Санса горько улыбнулась и наконец посмотрела на Дейнерис, отказавшись от созерцания города, распростёртого ниже Красного Замка.

— Я едва ли могла бы взглянуть на него, — сказала она. — Вы любили его, лелеяли — это больше, чем-то, что я могла бы дать ему.

— Он похож на Вашего брата.

— Он похож на Вашего племянника, — поправила королеву Санса. — Я знала лицо Эйгона лучше, чем кто-либо из ныне живущих, и Дейрон очень похож на него. У него мои глаза и волосы, но остальное…

— Нет, — сказала Дейнерис, — нет, я имею в виду, что в нём есть что-то от Джона. Он похож на Вас волосами, но иногда, когда он улыбается… я не могу точно сказать, но что-то в нём есть. Что-то от Джона.

— Это было к лучшему, что Вы забрали Дейрона, — сказала Санса. — Поверьте мне в этом, Ваше Величество.

— Тем не менее, Вы прекрасная мать, — утверждала Дейнерис. — Ваши другие дети обожают Вас, каждый может это видеть…

— Дейрона никогда не должно было быть, — прошептала Санса, снова глядя в сторону от Дейнерис. — А если и должен, то он должен был быть сыном Арианны Мартелл, а не моим. Все мои сыновья должны были быть от Уилласа.

— Санса…

— Это не его вина, — торопливо сказала она. — Это всё Эйгон, но я просто… Я не могу смотреть на него, не видя его отца. Он хотел меня узнать, Ваша Милость? Вот почему он стремился ко мне? Или он хотел знать своих братьев и сестру?

— Всё это, я думаю, — сказала Дейнерис, пожимая плечами. — Даже Вашего мужа — он знает, что Уиллас был готов вырастить его в Хайгардене, прежде чем я узаконила его, и он восхищён такой силой духа. Немногие мужчины сносят бастардов своих жён. У Дейрона сильно развито чувство правильного и неправильного, и он думает, что-то, что собирался сделать ваш муж, было очень правильно.

— Уиллас вырастил бы его даже после того, как Вы узаконили его, но я не могла. Я просто не могла. Я слаба из-за этого, по-Вашему?

Дейнерис улыбнулась.

— Я всегда думала, что Вы сильны духом, если пережили всё это, Санса, — сказала она. — В самом деле очень сильны.

Санса опёрлась на подоконник, когда Дейнерис начала уходить, но повернулась, когда та окликнула её.

— Дейрон просил на свои именины только об одном, — сказала она. — Знаете, о чём?

Санса покачала головой, и Дейнерис улыбнулась, убийственно печально.

— Шанс показать Вам, что он не Эйгон, Санса. Это всё, чего он хотел.

__________________________________________

Накануне их отъезда она собрала всю свою храбрость, и с поддержкой Уилласа сделала эту маленькую вещь.

Дейрон поднял взгляд от книги, когда она постучала в его комнату, и Сансе показалось, что она увидела, что имела в виду Дейнерис, когда говорила, что в нём есть что-то от Джона за мгновение до того, как вновь возобладали черты Эйгона.

— Леди Тирелл, — сказал он, озабоченно взъерошив волосы и потеребив край туники; на полу возле его кресла лежала неаккуратная стопка книг. — Мм, входите. Что-нибудь выпьете?

— Нет, — сказала она, покачав головой и сжав кулаки, чтобы он не видел, что они дрожат. — Я ненадолго.

Его лицо вытянулось, и она снова почувствовала растущее желание прикоснуться к нему, к его волосам, темнее, чем у неё самой, таким же, как у Рикона и Неда.

— Тогда чем же я могу помочь, миледи?

— Я только хочу… Я только хочу, чтобы ты знал, что я не ненавижу тебя за то, что сделал твой отец. Ты спрашивал меня, ненавижу ли я тебя за то, что он сделал, но я не могу тебя ненавидеть.