Не придавая значения и не обращая внимания на кривляния Рамси, девушка потупила взор вниз и вновь призадумалась, что же делать с новым кусочком информации и возможно ли такое вообще. Если бастард никогда не просил искреннее прощения, то как можно было ожидать от него полноценных извинений перед лордом Мандерли? И если допустить, что Болтон не понимал сути извинений и причины для них, то что дальше? Попытки объяснить ему причину надобности извинений перед лордом Белой Гавани будут сродни объяснениям слепому, как нарисовать дерево. В то же время оставлять поднятую проблему ни в коем случае было нельзя, однако пока оставалось неясным, как можно ее было решить.

Санса уперлась локтями в колени скрещенных ног и, положив одну руку себе на затылок и отрешенно глядя на меховое одеяло, начала судорожно пытаться сообразить, как разрешить нелегкую задачу. Мысли в голову не шли, и вся ситуация казалась Хранительнице Севера безвыходной и вообще неслыханной. И чтобы облегчить себе работу, она решила отвлечься от Болтона и обратиться к пришедшему ей на ум сравнению. Если она сможет ответить на вопрос о незрячем, то сможет решить и проблему Рамси. И Санса вообразила у себя в голове слепца и начала пробовать придумать способы объяснить ему, как же рисовать дерево.

Одна идея пришла к Волчице и та, засияв от радости, перевела свой взгляд на Болтона и, переиначивая свою мысль на его лад, взяла в руки два листка пергамента и слезла с постели. Она уверенным шагом проследовала к столу, пододвинула один стул поближе к другому и, усевшись, обратилась к бастарду:

— Иди сюда, Рамси.

Болтон с явным интересом на лице присел возле Сансы на предложенный стул и с ожиданием посмотрел на нее. Девушка же перевернула к нему два письма и, пододвинувшись к нему ближе и привлекая его внимание к выведенному на пергаменте тексту, начала говорить:

— Давай я покажу тебе, что здесь не так и как следует написать, — Хранительница Севера взяла со стола перо и, указывая острием на первую фразу, вызвавшую у нее при прочтении неоднозначные ощущения, продолжила. — Смотри, вот здесь ты пишешь, что…

Если слепому невозможно объяснить, как же нарисовать дерево, то можно просто взять его руку в свою и множество раз сделать абрис, пока совершаемые движения не укореняться в памяти. Если Рамси не понимает, почему должен извиняться и как это правильно делать, то она разберет с ним допущенные ошибки, расскажет, как надо просить прощения, и напишет для него образец письма с извинениями.

Когда поздно ночью ее голова коснулась мягкой подушки, вытянувшаяся на постели в полный рост Санса почувствовала невероятное облегчение и умиротворение. И хотя вторая половина минувшего дня стала для нее настоящим испытанием, однако, не смотря на усталость и ощущение, будто из нее выжали все силы, она чувствовала некое удовлетворение и гордость за себя и Рамси.

Разбор с Болтоном письма оказался поистине изнуряющим действом. Не зная с чего начать, девушка вслепую тыкалась то в одном направлении, то в другом, стараясь найти верный подход к бастарду и обучить его, как лучше выражать извинения в различных ситуациях. Однако к ее превеликой радости и удивлению Рамси её поучениям не противился, а скорее наоборот, отнесся с интересом, и старался всячески содействовать, и, в целом, был расположен ко всей этой затее довольно благосклонно.

Они просидели за письмом вплоть до самого ужина, пока Санса окончательно не уверилась, что все ее усилия прошли не зря и Болтон усвоил преподнесенный ему урок. Однако же на этом все не завершилось. Волчица, проведя несколько часов в близком общении с мужем, обрела обоснованное подозрение, что раз он не мог изложить свои извинения письменно, то и словесно он извиняться не умел. А принимая во внимание его… особенности, это умение было просто необходимо ему. Чего уж тут таить, Болтону можно было начинать извиняться перед всеми, едва ли войдя в покои. Просто так, на всякий случай… И Санса сразу же после ужина предложила ему продолжить и теперь обучиться принесению извинений при личном общении. Как позже оказалось, это задача выдалась намного более сложной, чем предыдущая, и им пришлось поработать над ней до глубокой ночи, притом отдача потребовалась с обеих сторон.

Особая трудность у Сансы была связана с тем, чтобы не только указывать бастарду, что он делал что-то не так, но и говорить что именно не так. Одно дело было править его словесные ошибки, другое — мимику и жесты, из-за которых возникало необычное чувство, словно извинялся он неестественно. Так, довольно часто она ощущала, что Рамси делал что-то неверно, но вот уловить что именно, не могла. И, чтобы облегчить им обоим задачу, она начала сама извиняться вслух перед Роббом, Арьей, мамой и папой, представляла их перед собой и искренне обращалась к ним. Болтон же должен был сначала наблюдать за ней, а затем повторять все сам. Эта тактика чуть помогла, однако его извинения все равно выглядели ненастоящими; мелкие, практически неуловимые движения глаз, неверное положение головы, противоречащая произносимым словам мимика — всё это, как позже поняла Волчица, и свидетельствовало о лжи. Но са­му ложь Хра­нитель­ни­ца Се­вера в тот миг не ви­дела, а лишь чувс­тво­вала нут­ром, из-за че­го не мог­ла ука­зать Рам­си на ошиб­ки. А затем тому пришла идея воспользоваться зеркалом, чтобы каждый мог видеть себя со стороны. Так и сделали.

Конечно, все оказалась не настолько легко, как они себе представляли, однако новый метод сработал. И постепенно Хранительница Севера начала опознавать неточности и оплошности мужа. Она просила прощения перед зеркалом первой и, запомнив, как выглядела в это мгновение, старалась затем найти ошибки у Болтона, после чего он становился перед зеркалом сам и повторял извинения, однако уже исправляя свои упущения.

Вспоминая сейчас прошедший вечер, она сказала бы, что всё действо было достаточно забавным и нисколько не напряженным, никто никого не принуждал, и все строилось на желании одного научиться, а другого — научить. Хотя, если задуматься, то учились они оба: только один — врать незаметно для окружающих, а Санса училась опознавать ложь. А в самом конце, когда она более не могла уловить лжи бастарда и они, достигнув успеха, решили расходиться по своим покоям, то засмеялась и сказала, что больше никогда не поверит в извинения Болтона и, если тот попытается провернуть этот трюк на ней, то она просто молча залепит ему пощечину.