Всю дорогу назад Кай молчал. Я боялась показать свои чувства и не смотрела на него, глотая все время подступающие слезы. Мысли немного путались, я то забывалась во сне, то снова просыпалась в омуте эмоций, и от этого становилось все хуже и хуже. Я была опустошена, но все равно чувствовала разочарование и боль. Мне казалось, что последние несколько недель я жила, словно в болоте, увязая в боли, которая со временем притуплялась, и я думала, что больше не тону, но стоило сделать еще один шаг — и я снова погружалась в вязкое дно. Если подумать, боль никогда не отступала, а лишь притуплялась новыми ощущениями.

Пытаясь хоть немного отвлечься, я думала, что буду делать завтра. Аро дал мне выбор — либо обращение, либо смерть. Несколько часов назад я бы сомневалась в ответе, сейчас все сомнения растворились в медленно гаснущим разочаровании, и я представляла себе, как встану в середине зала, посмотрю Аро в его отдающие дьявольщиной глаза и скажу: «Лучше смерть».

Лучше смерть.

Быть верной Вольтури — значит предать саму себя. И я чувствовала себя жалкой, ведь

недавно я бы согласилась на это. Я была человеком, и ничто человеческие мне не было чуждо. Слабость, которую я питала к Каю, раздражала, из-за нее я повела себя глупо, раскрывая свои истинные чувства. Меня кидало из крайности в крайность — от нежелания жить до небольшой толики счастья и обратно. Я чувствовала себя жалкой. Я была жалкой. И от этого было мутно на душе.

Кай свернул с шоссе, и солнце, закатывающееся за горизонт, немного слепило в глаза. Я знала, что сворачивать было рано, что до Вольтерры еще несколько часов пути, но спрашивать о чем-либо Кая я не хотела. Молчание напрягало, и я снова попыталась заснуть, но тщетно. За окном потемнело, небо еще немного отливало желто-розовым, но выше уже зажглись первые звезды. Невдалеке послышался гул взлетающего самолета, и я встрепенулась, протирая глаза и прикрывая зевок рукой. Я не смотрела на Кая, но могла поклясться, что в этот момент он усмехнулся. Короткая усмешка возродила множество воспоминаний, сметающие к чертям стену, за которой я пыталась спрятаться от душевных мук. Я любила его. Не могла не любить. И все-таки, лучше смерть.

Аэропорт встретил нас тысячами огней. Удивленная, но не подающая вида, я ждала, что будет дальше. Припарковав машину, Кай повернулся ко мне и заставил посмотреть на себя, сверля меня немного раздраженным взглядом. Его глаза были холодны, и я еле сдержала всхлип, рвавшийся наружу вместе со слезами.

— Это твой билет. — Он протянул несколько бумаг и вложил их мне в руки, когда я не смогла пошевелиться, зачарованно глядя на билеты в его руках. — До Сиетла, там тебя встретит Карлайл.

Я опять сдержала возмущенный возглас. После того, как Эдвард оставил меня у Вольтури, я враждебно относилась ко всем членам его семьи. По какой-то неведанной мне причине я смогла сохранить каменное выражение лица.

— Тут еще паспорт и немного денег. Должно хватить. Твой отец…. Он ничего не знает, думает, что с тобой все в порядке и ты была на отдыхе с Калленами. — Кай скривился. Интересно, скольких усилий ему стоило просить Карлайла забрать меня. Хотя, думаю, Кай и не просил. Просить было не в его характере. — Самолет через полтора часа, поэтому поспеши.

Я не могла поверить. Все это время он держал меня в замке, грозился убить, обратить, соблазнить и еще много чего, но зачем же тогда отпускать? Разве я не знала слишком много? Разве Аро дал бы мне возможность уйти? Почему сейчас? И почему он отпускает меня? Видимо, все эти вопросы отразились у меня на лице, и Кай, взъерша волосы, отвернулся к лобовому стеклу.

— Разве ты думаешь, что Аро действительно обратил бы тебя завтра? — Он говорил устало, будто разъяснял ребенку прописные истины. — Думаешь, он поверил в твои заверения о верности и любви к Вольтури? Он не может прочесть твои мысли, не может заставить быть верной клану. Этого достаточно, чтобы избавиться от тебя раз и навсегда. Никакого обращения не было бы. Только смерть.

— Разве обращение — это не смерть? — Мой голос был глухим, я пыталась осознать его слова. Кай закатил глаза, пропуская мою фразу мимо ушей. Всучил мне билеты и паспорт, указывая на дверь. Разве все закончится вот так?

Я вышла из машины, Кай тоже. Я ощущала пустоту внутри. Будто, выйдя из машины, я оборвала нить, связывающую меня с Каем, и сплести ее заново не получится. Он молчал, а я боялась снова обнажить свою душу перед ним, боялась открыться опять. Развернулась, сминая уголок билета и закусывая губу. Сделала несколько шагов, быстрых, чтобы не было соблазна развернуться. Я хотела услышать хлопанье двери, рев двигателя и свист шин. Но ничего не было, Кай не двигался с места. Мои нервы сдали, и я развернулась на пятках, поднимая на него взгляд. В его глазах — все тот же холод, немного раздраженное выражение лица, вот только плотно сомкнутые губы выдают то, что он нервничает. И неудивительно. Аро не спустит ему того, что отпустил меня.

— Скажи только, зачем держал в замке все это время? Зачем оставил? Почему отпускаешь сейчас? — Я подошла ближе, неуверенно заглядывая в его глаза. Он придержал дверь машины, разделяющую нас. И снова. Снова этот болезненный взгляд на его лице. Всего на секунду, и он берет контроль над эмоциями, сухо роняя:

— Это была игра, и ты сыграла свою роль.

Садится в машину, собираясь закрыть дверь. Преграждаю ему путь рукой, впервые давая чувствам выход.

— Все закончится вот так? — Озвучиваю тревожащий меня вопрос. Кай вздыхает, снова выходя из машины.