Шрифт:
Елагина я мало знаю, мало читал [71] . Им сейчас увлекается С. Маковский. Но это — ничего не значит, во-первых, потому, что М<аковский> — поверхностно ограничен во всем, а во-вторых — завтра он может сказать, что Ел<агин> — круглая бездарность. Более «версатильного» [72] человека нет в мире. До свидания. Еще раз благодарю Вас за письмо. Вы пишете, что у Вас — «неудачи». Какие? Мне очень хочется о Вас написать, но надо найти случай и место. Если я соберусь написать о эмигр<антской> поэзии — будет и то, и другое. Кстати, я хочу наладить с Г.Ивановым (с которым возобновил дружбу) «переписку из двух углов» о поэзии и стихах. Но не знаю, удастся ли. У меня с ним никогда не было много общего, а кроме того — он сейчас в каком-то расслаблении и растерянности [73] .
71
Иван Венедиктович Елагин (Матвеев; 1918–1987) — один из наиболее известных поэтов второй волны эмиграции. Его стихи Иваск включил в антологию «На Западе». См. отзыв Адамовича в несколько ироническом контексте в письме к А.Присмановой и А.Гингеру от 3 февраля 1956: «В Рассуждениях о поэзии пришел к выводу, что все-таки наш самый хороший поэт, helas <увы — франц>, Пушкин. <…> Все другие — дрянь, кроме нас троих. А самая дрянь — Елагин, теперь раздутый, как Надсон, о чем я хотел бы сочинить статейку» (НЖ. 1994. Кн. 194. С. 280).
72
от versatile (франц.) — переменчивый.
73
После ссоры в 1939 Адамович и Г.В.Иванов возобновили знакомство лишь в 1953 или 1954. Подробнее см. в предисловии О.А.Коростелева к публ.: Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды. С. 393–401. Правда, это был, по выражению Иванова, «худой мир», когда ни он, ни Адамович не скрывали друг от друга нелицеприятных высказываний. Образцы отзывов Адамовича — гораздо более спокойных — см. далее в публикуемых письмах; значительно более гневные отзывы Иванова, вплоть до предельно оскорбительных, представлены в: Письма к Маркову. S.37–38, 46, см. также: Иванов Г. Дело Почтамтской улицы / Публ. и комм. Г.Поляка // Митин журнал. 1997. № 55. С. 212–218. О судьбе «переписки из двух углов» (названа так по аналогии со знаменитой книгой, составленной из писем Вяч. Иванова и М.О.Гершензона друг к другу) известно очень немногое. 23 марта 1955 Адамович написал Иванову: «Посылаю — наконец — начало нашего совместного сочинения. Написал первое, что пришло в голову, а мог бы писать без конца, и, надеюсь, вместе напишем нечто вроде целой книги. Тон я взял довольно непринужденный, по-моему, так и лучше, чтобы не был академический трактат» (Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды. С. 403–404). Однако 2 февраля 1956 Иванов обращается к В.Ф.Маркову: «Предлагаю Вам то, что год назад предложил мне Г.В.Адамович — вести “Переписку из двух углов”. Но с ним сразу же ничего не получилось. Он начал так академически скучно о каких-то ямбах, что я закис. С Вами этого не получится» (Письма к Маркову. S.13). Позднее, в декабре 1957, Адамович в письме к Иванову возвращается к этой теме: «Насчет нашей предполагавшейся переписки. Я будто бы начал с “чуши о ямбах”. Голубчик, с ямбов и надо было начать, никак не с вечности. Да и ямбы — не чушь, т. к. я хотел обозреть всю галерею поэтов, а не писать, что есть жизнь. Теперь — единственный возможный корреспондент Чиннов. К нему и обратимся, т. е. я. Есть еще Иваск, но уж очень переутончился не по летам» (Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды. С.461).
Крепко жму руку,
Ваш Г.Адамович
11
15/Х-<19>54 <Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович,
Это все-таки удивительно! Утром отправил Вам письмо, а днем, вернувшись домой, нашел Ваше на столе, об «Опытах». Мне уже писал Варшавский, что в «Опытах» готовятся перемены, но я не был уверен, какие именно. Очень рад, что Вы будете редактором, и рад, что вообще «Опыты» будут. Ходили слухи, что они скончались [74] . Отвечаю по Вашему желанию сразу, и на все Ваши три вопроса.
74
20 сентября 1954 издательница «Опытов» М.С. Цетлина известила редактора журнала Р.Н.Гринберга: «Довожу до Вашего сведения, что я намерена издавать “Опыты” в другом составе редакции» («Дребезжание моих ржавых русских струн…» С.511). В то же самое время отказался от соредакторства и В.Л. Пастухов, а редактором был определен Иваск. В недатированном письме Пастухова Иваску говорится:
Я приветствую Вас как издателя «Опытов». С Романом <Гринбергом> я остался в дружбе и устроил так, что он ушел ни на кого не обиженный. Я тоже временно отстраняюсь формально (так нужно для дипломатии с моим коллегой) и для мирных отношений между прежней и будущей редакцией. Для того, чтобы подчеркнуть мое дружеское и приветственное к Вам отношение, я могу дать для следующего номера статью (хотя мне лень писать ее), если Вы это найдете желательным. Фактически я всегда помогу Вам в Вашей работе советом и делом.
(Amherst. Box 5. F.11).
Ср. реакцию на эти редакционные перемены в письме Ю.Терапиано к В. Маркову от 4 января 1955 (Письма Терапиано. С. 266–267).
1) «Поддержу ли я Вас?» Не совсем понимаю, что это значит. В том, что я Вам всячески готов содействовать, Вы — надеюсь — не сомневаетесь. Ну, а в чем «поддержка» конкретно может выразиться — не знаю. Все, что могу, все, что Вам может оказаться желательно, сделаю во всяком случае.
2) Могу ли дать статью?
Могу. Я предпочел бы не обычные «комментарий», а статью о поэзии в эмиграции. Думаю, это Вам подойдет, и к этому — как Вы сами пишете — есть интерес. Но статья будет не обзором с именами и названиями, а попыткой внутреннего объяснения того, чего мы все хотели и чего не сделали [75] .
75
Имеется в виду статья «Поэзия в эмиграции» (см. письмо 9).
3) Каких авторов могу рекомендовать в Париже?
По совести говоря, почти никого. А печатать, конечно, можно многих, и Вы сами знаете все Имена (и Варшавский знает). Пожалуй, из: малоизвестных интереснее других Одарченко [76] : стихов его я не люблю, но пишет он и прозу. Это умный и талантливый человек (не без некоторого безумия из-за пьянства). Не знаю его адреса, но в Париже легко адрес его узнать.
Адрес Кантора: 14 rue Nungesser et Coli Paris (XV). Зовут его Михаил Львович. Очень бы хотелось, чтобы Вы ему написали. Он во многом может быть полезен. Кажется, я Гринбергу [77] послал когда-то его стихи (под псевдонимом Эвальд). Их стоило бы напечатать, но не одно, а 5 или 6 подряд. Одно — бесцельно, т. к. то, что в них есть личного, (не поэтически, а т<ак> сказать психологически), лишь в нескольких обнаружится. Это» поэтически бледновато, во в целом —: лучше многого, что принято хвалить и отмечать [78] .
76
Юрий Павлович Одарченко (1903–1960) — поэт и прозаик. При жизни вышла единственная книга стихов — «Денек» (Париж, 1949). О его прозе см.: Цивьян Т.В. Юрий Одарченко: Представление прозы // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб., 2001. С. 220–231. В «Опытах» Одарченко напечатал стихотворение «Стрелки бывают разной масти…» (Оп. 1953. № 2. 16), т. е. еще до предложения Адамовича. В первом номере «Опытов» Иваск рецензировал сборник Одарченко «Денек».
77
Роман Николаевич Гринберг (1893–1969) — литератор и издатель. Подробнее о нем, помимо указанных публикаций Р.Янгирова (примеч. 52), см.: Адамович Г. Памяти ушедших // РМ. 1970. 22 января; Дымерская-Цигелъман Л. Альманах «Воздушные Пути» и его издатель-редактор Роман Гринберг // Евреи в культуре русского зарубежья. Т.5. Иерусалим, 1996. С. 135–152. 23 августа 1953 Адамович писал Гринбергу: «…посылаю 6 стихотворений К.Эвальда (псевдоним: если хотите, могу его Вам раскрыть, но только Вам)» (Library of Congress. Manuscript Dept. Washington. D.C. Vozdushnye Puti Coll.). Полный корпус их переписки (в общей сложности 83 письма) скоро появится в тематическом номере, посвященном «Опытам»: Переписка Г.В.Адамовича с Р.Н.Гринбергом: 1953–1967 / Публ., подгот, текста и примеч. О.А.Коростелева // Литературоведческий журнал. 2003. № 17 (в печати).
78
Судя по всему, это были те стихи М.Л.Кантора, о которых Адамович писал 20 апреля Л.Д.Червинской: «…кстати, мне дал свои стихи (целую рукопись) Кантор. Таланта не много, но есть тема, есть тон, к сожалению, Связанный литературной корректностью, а пожалуй, в этом соединении несоединимого и есть у него своеобразие. <…> Qui sait <кто знает — франц>, потом будут говорить, что мы проглядели нашего Анненского или Тютчева, хотя — едва ли» («Все существенное — между строками»: Письма Георгия Адамовича Лидии Червинской / Подгот. текста, вступит, ст. и примеч. О.Р.Демидовой // Русская культура XX века на родине и в эмиграции: Имена. Проблемы. Факты. Вып.2. М., 2002. С.201. В эту публикацию вошли 22 из 97 сохранившихся писем Адамовича к Червинской). Ср. также в письме Адамовича А.С. Присмановой и А.С.Гингеру 2 мая 1953: «Кстати, я получил от Кантора “пук” стихов и читал, право, не без удовольствия и удивления, хотя едва ли Вам (обоим) эти стихи понравятся. Там мало словесных качеств, но есть качества личные, психологические, с какой-то сверханненской темой пребывания en marge de la vie <за бортом (франц.)>. <…> В общем, уверяю Вас, что это лучше многих наших мэтров…» (Письма Адамовича. С.265). В «Опытах» они опубликованы не были. Отметим, что псевдоним «К.Эвальд» не раскрыт составителями указателя: L’emigration russe: Revues et recueuls, 1920–1980. Index general des articles. Paris, 1988. P.563.
Если вообще Вам мои суждения интересны, буду очень рад переписку продолжить. От души желаю успеха, и уверен, что журнал будет у Вас хороший, насколько с нашими местными силами это возможно. Варшавского я не только люблю, но и верю ему. Хорошо, что Вы его берете в близкие люди. Есть у нас Арнольд Блох, друг (теперь враг, но, надеюсь, временно) Червинской [79] . Загадочный человек, с какой-то бессильной, но редчайшей тонкостью в мыслях. Варшавский может Вам о нем рассказать. Надо было бы его расшевелить.
79
Об Арнольде Самсоновиче Блохе дополнительными сведениями мы не располагаем, Лидия Давыдовна Червинская (1907–1988) — поэтесса, приятельница Адамовича.
Ваш Г.А.
12
22/Х-<19>54 <Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович, получил сегодня два Ваших письма и, видите, отвечаю сразу. Давайте — примем это за правило (по мере сил и усердия!).
Все, что Вы сообщаете об «Опытах», очень интересно. Желаю успеха и уверен, что успех будет, т., е. что журнал у Вас, будет хорошим. Мне это казалось и раньше, а теперь — после Ваших писем и соображений — в этом я убежден. Посылаю стихи, по Вашему желанию [80] . А насчет статьи (поэзия в эмиграции) хочу сказать Вам следующее:
80
Стихотворением Адамовича «Посвящение» открывался 4-й номер «Опытов».
Я человек аккуратный и обещания свои сдерживаю. Но я не умею писать «впрок», пишу всегда все в последнюю минуту, а сейчас я, кроме того, очень занят. Поэтому прошу Вас: назначьте срок, когда Вам статья нужна. Но срок — крайний и последний (притом честно, без расчета, что будет опоздание). В этот срок статья будет у Вас. Но сейчас я писать ее не могу, да и вообще не хотел бы ее написать, не подумав и кое-чего не вспомнив.
Думаю, что все равно раньше как месяца через два Вы рукописей не соберете.
Затем другое. Я Вам писал, что никого в Париже по совести ((рекомендовать» не могу. А потом вспомнил — Гингер. Его почему-то не любит Варшавский (кажется), но они очень разные люди.
О Гингере хочу Вам сказать следующее. Он хотел, чтобы его сборник был издан «Рифмой», Маковский взял, повертел, понюхал — и решил, что стихи малограмотные. Между тем, в одной строчке Гингера больше умения, своеобразия и ума, чем во всем, что сам Маковский когда-либо сочинил! Это произвело в Париже некоторый шум, отчасти даже возмущение (не везде). Кроме того, какое-то недоразумение было у Гингера с Гринбергом [81] .
81
Об А.С.Гингере и его полемике с С.К.Маковским см. примеч. 48. Сведениями о «недоразумении», произошедшем между Гингером и Гринбергом, мы не располагаем.