"А могу я посмотреть на эту фотографию?"

"О да, конечно, я ее сейчас принесу. Она у нас в номере"

"О нет, не стоит. Я почему-то думала, что она у вас с собой"

"Ну зачем мне ее носить с собой? Нет, конечно. Но с другой стороны - почему не стоит? Мне ведь не трудно, всего одна минута сбегать наверх. Пока нам принесут нашу еду и мое пиво... Я сейчас."

Когда я вернулся к столу еды еще не было, но уже стояла распечатанная бутылка пива и четыре бокала.

Борис, Рута и Мэри к этому времени уже разговорились и общались друг с другом так, как будто были знакомы лет сто, не меньше.

"Ну, а вот и фотография" - я протянул Мэри потрескавшийся от времени листок бумаги.

Рута перегнулась через плечо Мэри и тоже начала ее рассматривать.

"Как же вы сможете определить, где проходила граница?" - недоумевающе спросила она - "здесь нет ничего, чтобы могло бы указать на нее. Тут дом какой-то и ... люди какие-то."

Она вдруг остановилас на полуслове и замерла.

"Мама" - вскричала неожиданно ее дочка - "посмотри, посмотри, как этот молодой человек похож на нашего дедушку. Только на много лет моложе. Посмотри! Не правда ли?"

Она указывала пальцем на парня в группе молодежи, сфотографированных рядом с домом, на того самого, на которого указала мне Люба Загорскис- палача и убийцу, ставшего на службу ."

Рута не отвечала, пристально вглядываясь в пожелтевший листок бумаги.

"Подождите" - заговорил и Борис, привлеченный к старой фотографии возникшим вокруг нее ажиотжем - "я тоже где-то видел этого человека. Да, да, совсем недавно. Ну как же? Ну да, ну конечно! Тоже на фотографии! Вы не поверите! Такое совпадение. Стойте! У меня она как раз с собой. Я вам сейчас покажу"

И он вытащил из своего портфеля (который он почему-то постоянно носил с собой) вырезку из газеты и показал ее нам - это была статья и несколько сопровождающих ее фотографий. На фотографиях был запечетлен момент казни трех человек, по-видимому, советских партизан во время второй мировой вийны: была видна виселица, солдаты в немецкой форме и трое людей: молодая девушка с плакатом на шее, паррень и пожилой мужчина.

"Что это такое?" спросил я у Бориса

"На этих фотографиях запечатлен момент казни Маши Брускиной и двух ее товарищей в время войны"

"За что их казнят?"

"Ты видишь у нее на шее висит табличка. На табличке написано: "мы стреляли по германским солдатам". Они были партизаны. Но вот что удивительно. Вглянись в лицо человека который помогает немецкому офицеру вешать партизан. Разве он не похож, как две капли воды, на того парня на твоей фотографии? Какое удивительное совпадение."

"А может это он и есть?"

"Ну как же - один в Линкуве, другой в Минске. Правда, в разное время..."

"А ты не знаешь случайно имя этого палача?"

"Как же - конечно знаю. И не случайно, я делал расследование. Его зовут Импулявичюс, Антанас Импулявичус"

"Вот бы знать имя парня с моей фотографии! Тогда можно было бы сравнить! Я спрошу у Любы Загорскис - может быть она помнит?"

"Его имя Антанас Импулис" - вдруг сказала Рута - "Это мой отец"

Я не знаю, что чувствует человек, когда узнает, что его или ее отец был убийцей. Я не знаю... Но я знаю хорошо, что чувствует человек, дядя которого защищал на суде убийцу своих родителей, братьев и сестер. Я знаю, что такой дядя мог бы ответить на обвинения:

"Ничего не доказано - это могли быть различные люди. Но даже если и нет, если он действительно убивал невинный людей: детей, стариков, даже братрьев и сестер. Все-равно он имеет право на защиту. И я, как адвокат, защищающий людей от государственного произвола должен был бы стать на его защиты. Поэтому не ищи у меня угрызений совести. Я сделал правильно"