В ходе беседы с королевой, Старк увидела еще несколько масок, которыми вполне умело прикрывалась Дайнерис. Вот только за ними волчица сумела разглядеть усталость и растерянность, тоску и раздражение. Сумев занять Железный трон, Бурерожденная не имела опыта, сил и искреннего желания править семью королевствами. Она не могла запретить дотракийцам грабить, убивать и насиловать, не могла уследить за драконами, не могла привыкнуть к подданным. Слишком многого не могла, а сразившись с белыми ходоками и выиграв, будто бы потухла. Санса понимала, что оставив близких там, за морем, молодая правительница осталась без поддержки, которая помогала выдерживать все трудности. Невозможно было не заметить, как взгляд королевы то и дело устремлялся на восток. Будто сквозь стены и расстояние она могла видеть города Эссоса, ставшие родными.

Поэтому, когда на обратной дороге в Лунные Врата Старк настигла новость о том, что королева ищет наместника, она не удивилась ей.

========== Глава 21. ==========

Комментарий к Глава 21.

http://pixs.ru/showimage/Wolfsmintj_1252176_26372680.jpg

Пересмешнику казалось, что он только коснулся головой подушки, как сразу провалился в сон. Эта ночь была для него спокойной. То ли того, что долгая дорога и череда событий, закрутивших в своем водовороте, заставляя на ходу менять так любовно выстроенные планы, вымотали его, то ли от того, что, оказавшись в относительной безопасности, он позволил себе впервые немного расслабиться, но Петир в эту ночь не видел ни кошмаров, ни снов вообще.

Лишь под утро, вместе с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь неплотно зашторенные окна, мужчине приснился сон.

Острая каменная башня тонкой иглой пронзает небо, которое как всегда затянуто сизыми тучами, через разрывы в которых на пару минут появляется солнце, играя бликами на морских волнах. Чайки галдящей толпой снуют над тонкой кромкой, разделяющей воду и сушу.

Спотыкаясь и поскальзываясь на мокрых камнях, покрытых бурой тиной, он спешит к двум рыбацким лодкам, пытающимся причалить к берегу.

– Петир, не торопись! – раздается сзади голос матери.

Но мальчишка не обращает внимания на ее слова, лишь тихонько шипя, когда острый камень забивается в ботинок, больно упираясь в пятку. Все вокруг пропитано запахом соленых брызг, рыбы и водорослей, смешавшимся в один. Но ему нравится этот запах, как нравится и запах мяты, всегда исходивший от матери.

Он уже практически добрался до одной из лодок, которой первой удалось причалить к берегу, о который с тихими шлепками разбиваются волны, когда до его слуха доносятся обрывки песни:

Ничего не останется от нас.

Нам останемся, может быть, только мы.

И крылатое бьётся пламя между нами,

Как любовь во время зимы…

Петир замирает, осматриваясь по сторонам, пытаясь понять - откуда доносится эта завораживающая мелодия. Но она практически сразу стихает, а на его плечо мягко ложиться рука матери, привлекая его к себе.

Когда он распахнул глаза, Сансы уже не было рядом, зато все вокруг было заполнено ярким солнечным светом, заливающим комнату и заставившим Бейлиша невольно зажмуриться. Припоминая свой сон, Пересмешник едва заметно улыбнулся, поднимаясь с кровати. Уже давно ему не снилась мать, которую он практически не помнил. И если бы он верил в знаки, подаваемые Богами или кем-то там еще, то наверняка бы расценил этот сон, как добрый. Но Лорд Харренхолла, лживый и изворотливый Мизинец, привыкший перепевать чужие песни, уже давно не верил в предзнаменования, кроме тех, которые передавали ему пташки и которые он перепроверял лично.

Раздавшийся скрип двери, вывел мужчину из той задумчивости, в которую он было погрузился. Короткого взгляда на вошедшую супругу было достаточно, чтобы на его лице, на долю секунды мелькнула тень удивления.

– Уж не думал, что моя супруга так скоро возьмется за исполнение обязанностей Леди Долины, – стараясь скрыть удивление за усмешкой, Петир остановился в нескольких шагах от Сансы, справляясь с завязками халата.

От его взгляда не укрылась тень сомнения, мелькнувшая в ее глазах, и тут же смешавшаяся с горечью. Скрывая за одной из ставших такими привычными масок то, что творилось у него внутри, Пересмешник сделал шаг к супруге, чтобы практически сразу замереть, заслышав ее слова.

– К моему отъезду скоро все будет готово. Право, я не думала, что только прибыв, должна буду вновь отправиться в дорогу.

Лишь на короткое мгновение он не смог скрыть своих эмоций, заставивших все внутри оборваться. Отгоняя от себя назойливую мысль: «Разве на такой финал ты рассчитывал? Или ты совсем ослеп, доверяя тем, пускай и маленьким шагам, которые она делала навстречу?», мужчина сделал глубокий вдох, которого ему было достаточно, чтобы совладать с собой. Едва уловимо вздернув уголки губ, Мизинец вкрадчиво произнес:

– Неужели теперь, когда в Гавани сменились знамена, моя помощь тебе стала не нужна?

От взгляда не укрылось то, как вспыхнула Санса, заслышав его вопрос, как с ее губ уже готовы были сорваться слова, после которых все могло скатиться в тартарары. Наблюдая за тем, как на лице супруги одна эмоция сменяет другую, Петир поймал себя на мысли, ядовитой иглой, засевшей где-то под сердцем, о том, что она, как и ее мать, никогда не полюбит его. Чтобы он не делал, как бы ни старался стать равным с ней, этого никогда не произойдет, для нее, как и для остальных лордов, он так и останется выскочкой, лживым и изворотливым. Но в последний момент Старк овладела собой, справившись с горечью.