– Может, она голодна? – предположил парень.

Лира не проголодалась, но она промолчала. К счастью, ее тошнота немного унялась. Странно. Она лишь порой приливала толчками и била в голову. Лира продолжала сидеть. У нее не было сил встать. Впрочем, ее страх куда-то улетучился. Разумеется, чужаки пришли не за тем, чтобы убить их или забрать их куда-нибудь в другое место.

И вдруг Лире отчаянно захотелось, чтобы они убрались восвояси. Она не понимала девушку, которая была репликой: та даже не догадывалась о своем происхождении! И этот парень… Кто он такой, и что связывает их обоих?

Семьдесят Второй шагнул вперед.

– У вас есть еда?

Парень покосился на девушку из генотипа Кассиопеи, и та нетерпеливо махнула рукой. Парень скинул с плеч рюкзак и присел, чтобы расстегнуть его. Лире никогда прежде не представлялось возможности наблюдать двух самцов, которые бы находились настолько близко друг от друга. Она заметила, что парень движется не так, как Семьдесят Второй, а иначе. Все его жесты были замедленными, словно у него болели мышцы.

Семьдесят Второй всегда двигался со стремительностью, заставлявшей думать о нападении.

– Извините, мы не взяли слишком много.

Семьдесят Второй сделал вперед еще один осторожный шаг. Он схватил батончик и бутылку с водой, зубами вскрыл обертку батончика, выплюнул пластик и начал есть. При этом он не отводил взгляда от Джейка. Лира поняла, Семьдесят Второй опасается, что парень может попытаться забрать еду и питье обратно.

Но пока Джейк мирно наблюдал за ним и молчал.

Семьдесят Второй открыл бутылку, выпил половину воды и передал бутылку Лире, не сводя глаз с Джейка.

– Пей, – буркнул он. – Тебе будет лучше.

Лира не понимала, до чего у нее саднит в горле, пока не начала пить, смывая привкус пепла и пожарища. Хоть бы Джейк и реплика Кассиопеи ушли, и она могла снова лечь спать! Однако ее очень тревожило кое-что еще – что принесет им утро, когда они окажутся одни на болоте – есть нечего, пить нечего, идти некуда…

– Послушайте. – Парень обратился к Лире. Вероятно, решил, что с ней проще договориться. Наверное, он не забыл, что у Семьдесят Второго – нож. – Вы, должно быть, устали – вы прошли через все это… правда, я толком и не представляю, что конкретно вы пережили.

– Джейк! – укоризненно перебила его реплика Кассиопеи.

– Джемма, они из Хэвена, – выпалил парень. – Мой отец умер ради этого. Я должен знать.

Слово «отец» вызвало у Лиры дрожь в хребте, как будто ей постучали между позвонками. Значит, Лира не ошиблась на его счет. Он – естественнорожденный.

– Джейк, нет! – Реплика Кассиопеи (парень сказал, что ее зовут Джемма, теперь-то Лира запомнила ее имя) выглядела и говорила, как одна из медсестер. Джейк насупился и замолчал. – Поверить не могу! Несчастные люди прошли бог весть через какие испытания, они изголодались, замерзли, им некуда деваться, а ты хочешь взять у них интервью?!

– Джемма, мне надо понять, – упрямо заявил Джейк.

Лира приложилась к бутылке и сделала глоток воды, не обращая внимания на саднящее горло.

– Не люди, – поправила она Джемму.

Девушка была добра к ним, и Лира подумала, что нужно исправить ее ошибку.

Джемма повернулась и уставилась на Лиру.

– Что?

– Мы не люди, – объяснила ей Лира. – Ты сказала «несчастные люди прошли бог весть через какие испытания». Но мы – не люди. Мы реплики. Бог нас не создавал. Нас сделал доктор Саперштейн. Он – наш бог.

Лира удержалась и не поставила ей на вид, что Джемму тоже кто-то должен был сделать, даже если она об этом и не осведомлена.

Джемма продолжала смотреть на нее в упор, пока Лира не покраснела и не принялась буравить взглядом собственные руки. Может, она что-то глупое сболтнула? Но она же сказала правду. По крайней мере, именно это всегда говорили репликам и врачи, и медсестры.

Спустя некоторое время Джемма нарушила тишину.

– Пожалуй, нам всем надо отдохнуть, – мягко произнесла она – и на мгновение Лира услышала в голосе интонации доктора О’Доннел. – А утром мы вернемся обратно.

– Мы никуда с вами не пойдем, – проворчал Семьдесят Второй.

Лира удивилась, услышав «мы». Что еще за «мы»? Может, он перепутал эти понятия, как и Лира? Она часто терялась в местоимениях «я» и «оно».

– Конечно, – сказала Джемма. – Вы не обязаны никуда с нами идти. Все зависит исключительно от вашего желания.

– С чего бы это?… – огрызнулся Семьдесят Второй. Сейчас он выглядел состоящим сплошь из острых углов, как будто его высекли из камня.

Лира уже не понимала, уродлив он или нет. Его лицо продолжало меняться, и всякий раз, когда свет падал иначе, Лира видела кого-то иного.