Глеб лаконично отвечал на задаваемые вопросы: не болит, не тревожит, не хочется, не можется, не-не-не… Потом мать начала подробно вспоминать восстановительный период после аварии, и он просто предпочел уйти в свои мысли. Поэтому не сразу отреагировал, когда опять переключились на него. Светилу пришлось повторить обращение дважды, повысить голос и даже стукнуть по столу.

– Что, простите? Задумался, – пробормотал юноша.

– Я говорю, в карте записано, что была попытка самоубийства. Посещали ли вас снова подобные мысли?

– Меня и в первый раз не посещали подобные мысли, – недобро усмехнулся слепой. – Я просто потерял равновесие.

Ему стало как-то плевать, как это все будет выглядеть. Он встал и, неуверенно передвигаясь, вышел из кабинета. Опустился в кресло, нащупав его справа от двери. Пусть они там побеседуют. Добавят пару новых страниц в медицинскую карту. Но без участия Глеба.

Мать вышла не скоро. Юноша успел позлиться, поскучать, пожалеть, что оставил наушники дома, досчитать до тысячи и начать обратный отсчет.

Присела рядом в соседнее кресло. Вздохнула. Взяла сына за руку, потискала.

– Зачем ты так? – прошелестела, едва перебивая телевизор, что-то бубнящий в просторном холле. – Он ведь хочет помочь.

– Мама, мне уже помогли.

– … Он считает, что у тебя эмоциональная дестабилизация, – продолжала она, не слыша его возражений. – Это мешает выздороветь.

– Я спокоен как никогда.

– Ведь каждое наше заболевание имеет под собой какую-то глубинную подоплеку. Вот ты чего-то не хочешь видеть…

– Да, эти стены, белые халаты и процедурные кабинеты. Я хочу домой. – Юноша постепенно повышал голос.

– И если ты осознаешь эту проблему, то начнешь прозревать…

– У меня повреждено что-то в голове, и поэтому я ничего не вижу, мама! Если тебе обязательно консультироваться с каким-нибудь дорогостоящим шарлатаном, больше не впутывай меня, пожалуйста! Найди у себя болячку и лечи!

Она замолчала. Чьи-то шаги сначала раздались по коридору, а потом стихли. Юноша высвободил свою руку из материнских тисков и встал.

– Дай мне денег на такси! – потребовал громко и четко. Пусть потом жалуется отцу, лишь бы не шелестела тут, как умирающие осенние листья под натиском ветра.

Ну и денечек выдался! Понедельник во всех смыслах. Лиля со вздохом оглядела раздувающуюся прямо на глазах лодыжку. Кроссовка не налезет, это точно.

– Ты как? – Майка присела рядом на скамейку и хлопнула по плечу.

Вопрос был не иначе как риторическим. Или у подруги что-то со зрением.

– Стас уже всем наболтал, что ты просто поправилась.

Ага, как же! Поправилась! Это у него из-за веселого образа жизни проблемы с координацией. Излишества в старшем подростковом возрасте могут плохо сказаться на будущем. Воняло сегодня, как от бомжа, рожа опухшая, глаза мутные. Ничего не скажешь, повезло с партнером. Теперь недели две точно не потанцуешь! Хорошо, если просто вывих или растяжение, а не перелом.

– С тобой в травмпункт съездить? – Это уже Катя ласково боднула в бок.

Лиля набила в телефоне: «Спасибо. Отец заедет».

– Ха! Не повезло Стасику – насмешливо отреагировала Майка.

– Давно пора!

Обе Лилины подружки были в свое время отфутболены Казановой местного разлива. Одна в прошлом году, другая – в позапрошлом. На этой почве и подружились. Теперь у них с личной жизнью было все в порядке, но они продолжали точить на парня зуб.

– Дебил! – выругалась Катерина.

Стас уронил Лилю дважды. Один раз в начале занятий, на хореографии, но тогда повезло. А потом на современных танцах. С высокой поддержки. Ногу пронзила боль, вгрызлась бешеной собакой и не отпускала до сих пор. Преподы засуетились, принесли мазь. Но, как говорится, поздно пить боржоми.

Девочки сидели в раздевалке. Занятия закончились, но пострадавшую оставлять никто не хотел. Парни, наверное, разошлись – у них свои интересы. А женская половина проявила солидарность. Все четырнадцать тут. Даже Вика Солнцева, с которой Лиля особо и не дружила, сидела на подоконнике, периодически отхлебывая сок из пакета, и глазела в окно. Она-то и сообщила лениво:

– О! Отец Стаса разговаривает с каким-то мужиком. Таким солидным. Как-то подъезжал сюда.

Лиля припрыгала к ней. Да, отец.