Но это был не камень. В тусклом свете луны она разглядела дверь. Настоящую дверь в земле! Возможно даже, волшебную дверь.

Опустившись на четвереньки, она провела по ней ладошкой… и тут же заработала настоящую занозу.

От волшебных дверей не бывает заноз. Всего лишь старый подвал, вырытый когда-то в земле. Настроение ее немножко упало. И все же это была дверь в потаенном месте, у развалин старого дома.

Теперь-то она знала, куда исчез папа.

Велосипед! Что, если он спрятал там новенький велосипед или собирает его из деталей? Рискуя заполучить еще одну занозу, Наоми прижалась ухом к дереву. Она даже зажмурилась, чтобы не проронить ни звука.

В какой-то момент ей показалось, что она слышит шаги. И какие-то невнятные звуки. Она представила, как отец собирает ее велосипед, такой новенький и блестящий. Собирает и негромко насвистывает, как он всегда делал, когда работал дома или в саду.

А сейчас он старается для нее, для Наоми. Теперь она даже себе не будет жаловаться на то, что у нее слишком много домашних обязанностей!

Сколько времени потребуется ему на то, чтобы все собрать? Ей бы стоило поспешить домой, чтобы отец не узнал, что она подглядывала за ним. Но ей ужасно, просто безумно хотелось взглянуть на свою мечту. Хоть глазочком.

Наоми на цыпочках прокралась к выгоревшему дотла дому и притаилась за полуразрушенным дымоходом. Отец быстро соберет этот велосипед – работа всегда горела у него в руках. Он мог бы открыть собственную ремонтную мастерскую, а в Моргантауне работал только для того, чтобы его семья ни в чем не нуждалась.

Наоми не раз слышала, как он говорил об этом.

Она бросила взгляд на вспышку молнии – первую яркую развилку. Затем громыхнуло. Похоже, гроза подбиралась все ближе. По правде говоря, лучшее, что она могла сделать сейчас, – это поспешить домой. Но было поздно. Отец мог выйти в любую минуту, и тогда бы он точно заметил ее.

Наоми прекрасно знала, что будет, если ее поймают. Прощай мечта о новеньком красном велосипеде!

Если гроза все-таки начнется, худшее, что ей грозит, – промокнуть. Что ж, это даже неплохо после такой жары.

Еще пять минут, сказала она себе. А когда они прошли, отвела еще пять минут. А потом ей захотелось в туалет. Наоми пыталась отмахнуться от этого желания, пыталась подавить его, но в конце концов не выдержала и поспешила в лес, в гущу деревьев.

Стянув шорты, она присела, стараясь не намочить ноги. Так она сидела, пока не освободилась полностью. Привстав, она начала было натягивать шорты, как вдруг скрипнула и распахнулась дверь в земле.

Наоми замерла, сжимая руками штанишки. Она боялась не то что шевельнуться, но даже вздохнуть.

Снова вспыхнула молния, озарив фигуру ее отца. В этом призрачном свете он выглядел странно, даже пугающе. Коротко стриженные волосы казались почти белыми, вместо глаз – черные провалы. Вместо рта – дикий оскал.

Она бы ничуть не удивилась, если бы этот мужчина откинул вдруг голову назад и завыл по-волчьи. Страх, настоящий страх впервые закрался в ее сердце.

Он довольно потер себя там, внизу, и Наоми почувствовала, как щеки у нее заалели. Затем он захлопнул дверь и задвинул болт – этот скрежещущий звук заставил девочку поежиться. По-прежнему сидя на корточках, она наблюдала за тем, как отец забрасывает дверь палой листвой.

Он встал, и в этот момент молния вновь разрезала небо. Отсвет ее упал на дверь, оставив отца Наоми в полутени. Теперь она видела только очертания, так что его голова стала вдруг похожа на череп. Череп с пустыми, бездушными глазницами.

Отец оглянулся, и Наоми показалось, что он смотрит прямо на нее. Сердце у нее сжалось от ужаса. Она знала, чувствовала нутром, что человек этот, так похожий на ее отца, не остановится ни перед чем – разгляди он ее, и беды не миновать.

Беззвучно всхлипнув, она взмолилась: «Пожалуйста, папочка, пожалуйста».

Но отец уже повернулся к ней спиной и ровной, размеренной поступью зашагал в сторону дома.

Она так и стояла, замерев, пока шаги его не затихли вдали. Теперь лишь ветер тревожил листву над головой. Гроза подбиралась все ближе, но отец ушел, растворился в ночном лесу.

Выпрямившись, она принялась растирать затекшие ноги.

Луна скрылась за тучами, а предвкушение чего-то загадочного сменилось чувством гнетущей тоски.

Глаза Наоми успели привыкнуть к темноте, и она без труда вернулась к двери в погреб. Не знай она, что дверь прямо перед ней, ни за что бы не разглядела ее под слоем листьев.

Она слышала только собственное дыхание да порывы ветра. Воздух наконец-то остыл, но теперь Наоми хотелось тепла. Ледяной холод сковал тело – холод, пробиравший ее изнутри. Наклонившись, она стала сгребать толстый слой листвы.

Засов, закрывавший старую деревянную дверь, был толстым и проржавевшим. Наоми провела по нему пальцами и тут же отдернула руку. Ей не хотелось заглядывать внутрь. Хотелось домой, в уют и покой собственной постели. Укрыться с головой, стряхнуть с себя наваждение ночи.