– А куда вы пошли?
– Спросил Гургеныч.

– Домой, конечно. Куда же ещё?
– Недоуменно переспросил Багров.
– Фронт-то к тому времени далеко ушел - не догонишь. Вокруг немцы, что делать - никто не знает. Немец в сорок первом силе-о-он был, ой как силён. Наглый, холёный, уверенный, на все так снисходительно посматривал, это потом, когда ему по мордам надавали под Москвой, все свое нахальство потерял и озлобился. В общем, пришел я домой, за дорогу обносился весь, оголодал, по дороге что ведь ел? Что люди подадут, да в лесу найдешь. А дома все так же. Нашу деревеньку немец с ходу проскочил, так похулиганил немного - курей похватал, свиней постреляли да пару коров свели. И все. Только людей попугал. Правда потом приехало начальство, меня как тракториста сразу забрали - директива тогда пришла от немецкого командования, убрать весь урожай. Вот людей и выгоняли на поле работать, пока не убрали - никого не отпустили. Ну-у наш народ не проймешь.
– Багров засмеялся.
– Успевали и себе припрятать. В общем, зажили как-то. А вот зимой немец лютовать начал. Ревизии проводили, кто успел припрятать, те ещё нормально жили, а вот у остальных - выгребали подчистую, голодать начали. Я первую зиму ещё перемогся, только работать приходилось много, но ничего - выжили. А у нас как? Леса кругом, да болото, есть где спрятаться, и стали люди в партизаны уходить. Тогда немцы стали операции проводить. Людей арестовывать, продукты отбирать. Сильно местные выслуживались..

– Это какие местные?
– Уточнил Гургеныч.

– Местные украинцы, которые к немцу служить пошли. Кто пошёл на железную дорогу работать, кто на службу, а кто и в полицаи подался - новый порядок наводить, своим хозяевам прислуживать. Вот там и был всякий сброд. Кого только не было. И уголовники беглые, и при Советской власти пострадавшие - вот они сильнее всех людей ненавидели. Я весной в лес ушел, к партизанам. Была у меня такая оказия. Работал в МТС один человек, погиб он потом.
– Багров помолчал.
– Выдал его кто-то, он мне и шепнул куда идти. Меня же хотели в Германию мобилизовать, так вот я и ушел. Своим только сказал, что бы говорили всем, что пропал.

– А это зачем?

– Вы знаете, что делали с теми семьями, у кого отцы, мужья, или братья в Красной Армии служили?
– Нахмурился Багров.

– Нет.

– Вешали. Притом никого не щадили - ни взрослых, ни детей. Всю деревню сгоняли и заставляли смотреть, дом сжигали, а тела еще по нескольку недель висели, не давали снимать. Все это делалось для устрашения.
– Григорий Иванович разволновался. Жена тревожно смотрела на него.

– Успокойтесь, Григорий Иванович.
– Сказал Гургеныч.
– Если вы устали, можем сделать перерыв.

– Да чего уж там.
– Поник за столом старик.
– Только тяжело вспоминать все это. Нашу деревню сожгли в ноябре сорок третьего, людей - кого постреляли, а остальных угнали. Ни одного двора не осталось. Только пепелище и печи из них торчат. Пришел своих навестить - ан нет никого. Даже собак и тех постреляли. И жинка моя с дитем загибли.
– Багров тяжело вздохнул, и сморгнул предательски подступившую слезу.
– Сам. Своими руками схоронил.
– Григорий Иванович невидящими глазами смотрел перед собой. Возможно где-то там, в голове, у него снова возникла та самая картина.
– И не только нашу деревню пожгли, много таких было. Акцию проводили немцы, по очищению территории от партизан. Уже Красная Армия наступала и боялись они. Мы же постоянно выходили на операции - уничтожали гарнизоны, обозы перехватывали, дороги взрывали.
– Багров воодушевился и от возбуждения замахал руками.
– Может, слышали о "Рельсовой войне"?

– Конечно.
– Гургеныч кивнул головой.
– Об этом очень подробно писали.

– А то, что партизанские отряды воевали между собой, слышали?

– Как это?
– Удивился Гургеныч.

– А так.
– Как маленькому, стал объяснять Багров.
– Вот мы были боевой отряд - у нас была связь со штабом партизанского движения, к нам самолеты прилетали, оружие, боеприпасы сбрасывали, и мы с немцами воевали по-настоящему. А были так называемые тихие партизанские отряды. Они были отрядами только по названию - сидели себе в глухом лесу, сухари да грибы сушили, а все туда же - партизаны. Они к нам даже делегации присылали, что бы мы не так активно воевали. Мы ведь как, выйдем из леса, погромим что-нибудь, проведём операцию и снова в лес. А немцы следом за нами карателей отправят, а те не разбирали, мирные или воюют, всех в капусту крошили.
– Старик вздохнул.
– А как-то раз у нас пропал часовой. Прошли мы по следам и застали такую картину - они его на мясо выкрали.

– Что?
– Не веря услышанному, переспросил режиссёр.

– А то, - посмурнев лицом, ответил Григорий Иванович.
– Зима была, голодно было, холодно. А они сидели в чаще, продуктов не было. Решили у нас человека выкрасть и на продукты обменять. Да не рассчитали, слишком сильно по голове ударили. Пока тащили - помер он. Кто-то и предложил съесть его.
– Он вздохнул.
– Люди от голода облик человеческий совсем потеряли. Когда мы пришли, они сидели суп из мяса человеческого ели, и ещё поджарили. В общем, - махнул рукой старик,- мы их всех там... По закону военного времени. Вот так и воевали. Как нас Красная Армия освободила, все прошли проверку...

– Это что ещё за проверка?
– Заинтересовано подался вперед Гургеныч.

– Как это какая?
– Словно на несмышленого ребенка посмотрел на него Багров.
– Нас всех вывели из леса, поставили на постой в лагере и СМЕРШ (сокращение от "Смерть Шпионам" - в годы войны ряд контрразведывательных организаций) всех проверял - кто и как, откуда и прочее. Знаете, сколько врагов выявили? Попадались и шпионы, и трусы, и прочие антисоциальные элементы.
– Блеснул ученым словом Григорий Иванович.
– В общем, прошел я проверку, и призвали меня в Красную Армию. Служил в артиллерийском полку, да не в простом.
– Григорий Иванович поднял стакан с компотом и медленно отпил.
– Ох, как вкусно. Вот не понимаю я тех, кто пьет водку.
– Он назидательно поднял вверх палец.
– Голову она тумани-ит. Ох, как туманит.

– А вам разве на фронте, положенные наркомовские сто грамм (Неофициальный термин, имевший хождение в 1940-х годах в период ведения Красной Армией боевых действий, которым обозначали норму выдачи алкоголя (водки) военнослужащим) не выдавали?
– Поинтересовался Гургеныч.

– Выдавали.
– Не стал отказываться Багров.
– Как же не выдавали, если положено. Я ведь начинал в партизанах, а потом воевал в гвардейском полку реактивной артиллерии, на БМ-13, "Катюшах" знаменитых. У нас снабжение было поставлено хорошо. И боеприпасы вовремя подвозили, и продукты.