– Думаю, они сделали новое открытие, - сказал Джонни, когда они с Каспаром ложились спать. – Интересно, какое. Я знаю, что попробую в следующий раз.

– Что? – спросил Каспар.

– Невидимость. Меня ведь не смогут заставить быть официантом, если я стану невидимым, правильно?

К утру понедельника ириски доели свитера Гвинни и еще больше увеличились в размерах. В итоге все-таки пришлось отдать им зеленый свитер Каспара, чтобы занять их на время, пока мальчики в школе. И когда после уроков Джонни примчался в комнату, стремясь приступить к поискам невидимости, к своему величайшему неудовольствию он обнаружил, как одна из ирисок пытается сбежать и уже наполовину проползла под дверью. Он подобрал ее – не без труда, поскольку теперь она походила на длинный тяжелый ремень – и отнес обратно в коробку.

Джонни рассказал об этом Каспару, и Каспар чувствовал, что это грозит неприятностями. Зеленый свитер почти закончился. Они забаррикадировали дыру под дверью, согнув комиксы и приколотив их гвоздями к низу двери. Пока Людоед кричал с первого этажа, вопрошая, что это за шум, а они пытались вбивать гвозди так тихо, как могли, их ноздрей достиг странный противный запах: словно от сломанного электрокамина – только в десять раз сильнее.

Запах привел их к банкам из-под печенья, и Джонни снял одну из крышек.

– Думаю, они умерли, - произнес он, грустно глядя на неподвижный пластик.

Каспар был в этом уверен. Запах служил доказательством. И если Джонни расстроился, то Каспар испытал облегчение. Некоторые из существ перед смертью, похоже, отрастили крылья. Каспар представил, как они жужжали бы по дому, и порадовался, что им не представилось такой возможности.

– Следи за ирисками, - велел он. – Я закопаю этих в саду.

Со стопкой воняющих банок он, пошатываясь, спустился по лестнице и отнес их в самый дальний конец сада, чтобы закопать. Роя яму, Каспар заметил неподалеку трубку Людоеда, которая нахально наблюдала за ним из-под куста. Выглядела она замечательно здоровой, лоснящейся и счастливой. Очевидно, ей пошло на пользу то, что ее курили. Каспар привлек ее внимание и предложил ей мертвый розовый кирпич. Она отказалась его есть, но когда лопата Каспара вытащила на поверхность червя, трубка набросилась на него и жадно проглотила.

– Значит, она счастлива, - сказала Гвинни, когда Каспар рассказал ей. – Как думаешь, может, ириски будут счастливы, если их съесть? В конце концов, они для этого созданы.

Однако ни у Каспара, ни у Джонни не хватило духу попробовать. Так что ириски продолжали расти и процветать. Утром во вторник пришлось отыскать все поношенные брюки, без которых они могли обойтись, чтобы обеспечить ириски едой на день. А потом, видимо, придется придумать предлог, чтобы попросить одежду у Малколма и Дугласа.

В тот день, вернувшись домой, Каспар увидел, как стоящий на лестнице Джонни изо всех сил пытается удержать громадную, извивающуюся ириску.

– Помоги! – взмолился Джонни.

Каспар бросил школьные сумки и поспешил Джонни на помощь. Им удалось схватить ириску и оттащить ее, вертящуюся и сопротивляющуюся, обратно в свою комнату. Комиксы оторвались от двери, все брюки были съедены, а ковер обгрызен еще больше. Девять ирисок повисли на батарее над коробкой. К счастью, батарея была лишь слегка теплой. Каспар и Джонни содрали их оттуда, несмотря на сопротивление. Каспар перевернул коробку на дно, и они бросили туда ириски. Но ириски стали достаточно большими, чтобы тут же выбраться обратно. Мальчики могли удержать их там, только накрыв коробку доской от Монополии и придавив ее книгами.

– Сколько их у нас? – встревоженно спросил Джонни.

К этому моменту Каспар искренне ненавидел ириски, и ему было всё равно.

– Сотни.

– Нет. Думаю, только десять. Значит, девять где-то внизу.

– О, небо!

Они нашли ириски в спальне Людоеда и Салли. Должно быть, они забрались туда в поисках тепла: там была самая горячая батарея в доме. Все девять ирисок повисли на батарее и расплавились на ней. Живыми они уже не были – лишь полоски растаявших золотисто-коричневых ирисок – размазанные по батарее, растекающиеся и вяло капающие на ковер. Джонни при виде них едва не расплакался.

– Не сходи с ума! – рявкнул Каспар. – Начинай убирать их. Я принесу ведро воды и жесткую щетку.

Джонни скорбно встал перед батареей на колени и без особой надежды начал снимать ириски. Каспар помчался на кухню, чтобы взять роковое ведро, и с грохочущей на его дне жесткой щеткой поспешил наверх в ванную. Поставив ведро в ванну, он собирался включить горячую воду, когда услышал, как поднимается Людоед. Первым порывом Каспара было запереть дверь и притаиться. Но он оставил Джонни на коленях перед обличающей батареей. Он знал, что должен выйти на лестничную площадку и как-нибудь отвлечь Людоеда. Вздохнув, Каспар вышел – хотя, возможно, и не так быстро, как мог бы. И увидел спину Людоеда, входящего в спальню.

Последовала тишина. Каспар ждал, нервно вцепившись в щетку. Дверь спальни распахнулась, и оттуда с искаженным лицом выскочил Людоед. При виде Каспара, с виноватым выражением державшего щетку, он испустил яростный рык и бросился на него. Каспар развернулся и ринулся наверх в свою спальню. Людоед бросился за ним – гораздо быстрее, чем Каспар считал возможным. Каспар бешено несся по лестнице, чувствуя себя будто в замедленной съемке. Людоед перепрыгивал через две ступеньки и схватил Каспара за руку, когда он заворачивал за угол. Каспар так испугался, что использовал прием дзюдо, чтобы вывернуться из-под руки Людоеда. Но Людоед неожиданно оказался неуязвимым для дзюдо. Он потерял равновесие, однако хватку не ослабил. В результате оба, спотыкаясь, тяжело слетели обратно вниз по лестнице как раз в тот момент, когда Джонни, надеясь навести порядок, пока Людоед гоняется за Каспаром, появился из спальни, прижимая к груди мокрый комок полотенец для лица.