Саваж высказал еще одно предположение: нет ничего невозможного в том, что каждый пруд имеет свой особый запах, который земноводные узнают на расстоянии; он создается благодаря жизнедеятельности тех разнообразных видов водорослей, которые обитают в пруду и той растительности, которая его окружает. Это, по-видимому, действительно подтверждается на примере травяных лягушек Rana temporarta, которых как раз и изучал Саваж. Но не так легко согласиться с этой теорией, когда подумаешь о древесницах, находящих свой пруд даже через несколько месяцев после того, как его засыпали.

Пение птиц! Что за великолепная тема для исследования и скольких биологов она привлекала! Правда, ученые обращались главным образом к отряду воробьиных (к соловьям, синицам, славкам и другим), очарованные богатством и красотой их репертуара. И очень скоро выяснилось, что не со всякой песней птица рождается, — есть у нее, оказывается, песни, которым она научается от родителей и соседей. Это подмечено в опытах немецких исследователей, которые выращивали своих птиц, помещая их сразу после вылупления в сурдокамеры, при полной изоляции, так что их воспитанники никогда не слышали песен своих соплеменников. Таких птиц немцы называют «Каспар Гаузер» — по имени мальчика, жившего в девятнадцатом веке, который с младенчества воспитывался в полном одиночестве, без всякого контакта с людьми. Опыты показали, что песня птиц зависит от степени их развития, а также от общения с другими представителями их вида. Развитие певческих данных у всех изучаемых видов протекаем приблизительно одинаково и управляется, по крайней мере отчасти, эндокринными железами. Птенцовый крик у молодого птенца в разное (в зависимости от вида), время постепенно сменяется иной песней, с новыми темами, а затем наступает третья фаза, после чего наконец песня принимает завершенную форму; этого почти никогда не происходит до наступления первой в жизни птицы весны; последняя фаза отмечена новым звучанием и отказом от многих тем, свойственных раннему возрасту.

Конечно, самое интересное — это влияние других птиц на пение своих собратьев. Отметим прежде всего, что период восприимчивости довольно краток: от первого) полета до первой весны. Но чьи уроки птенец воспринимает? Мнения по этому вопросу довольно противоречивы. Похоже, что самое большое влияние оказывает та особь, которая вскармливала птенца, даже если она принадлежит к другому виду. Николаи смог различить у изолированных молодых снегирей врожденные мотивы, слабо выраженные и не получавшие развития до тех пор, пока птенцам не давали возможности послушать птиц, доставляющих им корм. В другой группе молодых снегирей роль отца-кормильца исполняла канарейка, и вскоре снегири принялись распевать, как канарейки, хотя рядом с ними пели самцы их собственной породы.

Однако все гораздо сложнее. Прежде всего у некоторых видов птиц выученные темы могут зазвучать в пении лишь спустя несколько месяцев. Кроме того, певчие птицы из отряда воробьиных — очень талантливые имитаторы: в период восприимчивости, краткий, но длящийся все же несколько недель, они могут пополнить свой репертуар множеством песен, заимствованных у других видов, а так как видовой состав птиц различен в каждой местности, у птиц возникают географические особенности «словаря», связанные с местом их рождения. А ведь есть еще и «семейные традиции»! Я думаю, о них вполне можно говорить, по крайней мере в отношении соловьев, иногда подолгу гнездящихся в рощах, удаленных одна от другой. Судя по магнитофонным записям, в пении соловьев из разных рощ наблюдаются довольно заметные различия, а их песни передаются из поколения в поколение. То же и у зябликов; в Шотландии птицы каждой долины имеют свой «диалект». Марлер считает, что эти различия закрепляются тем, что молодые обучаются пению у старых птиц и всегда возвращаются вить гнезда в одно и то же место. Кроме того, зяблики обычно отвечают на песню песней того же типа, а это закрепляет навыки и вытесняет чуждые данному району «способы выражения».

Однако у зябликов есть и другие особенности: наблюдая, например, птиц, населяющих сосновый лес в Дуранго, Мексика, Марлер не мог найти двух самцов, которые бы пели одинаково; программа их бесконечно разнообразна, и когда слушаешь их, просто не верится, что это птицы одной породы… Подчеркиваю: здесь нет никакой географической изоляции, все они живут в одном месте… Марлер признается, что не может найти подходящего объяснения.

Попытка классификации звуков, издаваемых животными. Некоторые аспекты птичьего пения становятся яснее в свете наблюдений над другими живыми существами.

Прежде всего отметим, что животное при виде пищи или голодное животное издает совсем особые звуки. Коллиас, например, вырастил птенца одного из видов дроздов (Turdus migratorius), который кричал по-разному в зависимости от того, насколько он был голоден. Когда ему давали червяка, он какое-то время молчал, потом начинал тихо попискивать; через несколько минут раздавались уже более громкие односложные звуки, и наконец — целая серия еще более раскатистых нот в два слога. Перед тем как схватить червяка — предмет своих желаний, птенец испускал целую серию отрывистых, пронзительных нот. Именно так кричат птенцы, когда они видят родителей. Когда их не видно, нет смысла кричать. Стоило Коллиасу спрятаться, как его птенец тоже умолкал. С другой стороны, и родители, принося корм, издают особый крик; когда Коллиас глухо посвистывал, что на языке его питомцев означает: «вот еда», птенцы широко разевали клювы, если даже он им ничего не приносил.

«Призыв к еде» у уток хорошо известен охотникам во всем мире; они без труда имитируют его, и утки, легко попадаются на эту удочку. Фрингс показал, что поведение чайки различно в зависимости от того, какое количество пищи она находит: если пищи немного, она тут же ее съедает, а если много — раздается «призыв к еде», привлекающий других сородичей.

Это напоминает «охотничьи сигналы» у волков. Они бывают трех видов: довольно тихое и протяжное завывание — простой сигнал к сбору; завывание более высокого тембра, на двух нотах, — нужно не медля идти по горячим следам; отрывистый лай, сопровождаемый воем, — это уже улюлюканье, значит, дичь на виду. Конечно, не всегда все идет так гладко, часто приходится бороться за слишком скудный корм; тогда раздается «сигнал угрозы», и часто его бывает достаточно, чтобы обратить врага в бегство.

Я не могу закончить эту главу, не упомянув о медоуказчике (Indicator indicator). Эта птица любит мед, но не решается подступиться к пчелам, зато она прекрасно умеет находить их гнезда. Получив столь ценную информацию, медоуказчик принимается виться вокруг человека и при этом так кричит и такое вытворяет, что не понять нельзя: он требует, чтобы за ним следовали. Стоит сделать вид, что вы идете за птицей, она с криком понесется к гнезду пчел, но скоро вернется проверить, продолжаете ли вы свой путь. Когда человек подходит к гнезду, возбуждение птицы достигает предела: она подлетает то к гнезду, то к человеку и заливается во всю мочь. Такое старание нельзя не вознаградить. После того как гнездо обобрано, в сотах всегда остается достаточно меда, чтобы угостить медоуказчика. Недавно было установлено, что в кишечнике этой птицы имеются ферменты, благодаря которым она способна усваивать даже воск. Интересно, а не случается ли так, что медоуказчик приводит своего помощника человека, не к дуплу дерева, а на пасеку? Я ничего не нашел об этом в литературе. А когда нет человека, птица пользуется услугами медведя [30] , который, по-видимому, прекрасно понимает, куда она гнет, и охотно следует за ней. Ведь медведи очень любят мед, и пчеловоды в некоторых местностях вынуждены окружать свои пасеки проволокой, через которую пропускают ток, чтобы отвадить косолапого, который всегда норовит собрать мед раньше хозяина…