Надин задернула занавески, спрятав лужайку и отчасти заглушив воинственные кличи Хейга. Пододвинув к кровати зеленый шелковый пуф, она уселась на него.

– О чем будем говорить, мистер Фосс? О важном или о пустяках?

– Предоставляю выбор вам, – улыбнулся он. – Безопаснее всего короли и капуста.

– Безопаснее всего?

Он покраснел от смущения. Осел! Обычно Джон ловко вел беседу, но сейчас не смог бы болтать даже о королях и капусте, не затоптав их ногами. Забыл, что с некоторыми женщинами мужчина не может говорить о пустяках. За самыми тривиальными словами всегда будет скрываться смысл, нравится он им или нет, любовь это или презрение… Беседа с ними равносильна уравнению самой жизни.

– Возьмите сигарету и успокойтесь, – предложила Надин и протянула ему тонкий золотой портсигар. – Они очень длинные, но вы не обращайте внимания.

Она чиркнула спичкой. Пламя озарило ее лицо, и Джон поразился совершенству ее черт. Это было, конечно, совершенство, достигнутое в салоне красоты, то есть не должно было носить столь громкого имени. Цепляясь за эту мысль, он потянулся к огоньку. Как только Джон прикурил, Надин задула спичку и зажгла следующую, чтобы закурить самой. Какое-то время они курили молча. У него возникло мучительное чувство, что зря проходят бесценные секунды, гаснущие, как искры, в бездне времени. Внезапно Надин подняла голову.

– Да, я помню, сюда долетает музыка! – воскликнула она. – Она дразнит вас так же, как дразнила меня, когда я лежала на этой кушетке два года назад?

– Я не танцор, но музыку люблю.

– Вы созданы для дипломатической службы. Тактично отвечаете на вопросы! Лично я не могла лежать спокойно! Тогда здесь блистали танцоры лучше нынешних. Кроме Тейверли – впрочем, даже он умудрился наступить мне на ногу… – Она вытянула ногу и покрутила золотистой туфелькой. – Никто из этих толком не умеет танцевать. Сам лорд Эйвлинг неплох – но остальные… Сэр Джеймс танцует с помпезной осторожностью – представляете? Пратт, похоже, думает лишь о том, чтобы не позволить вам угадать, какими будут его следующие па. Я под любого умею подстроиться, только не под него. Уверена, он делает это нарочно. А его закадычный друг Балтин – тот и вовсе не танцует. Во всяком случае, не подает виду, будто умеет, а просто наблюдает за всеми с оскорбительным скучающим видом. Я сбежала от него и от Роу. А уж Чейтер – бог мой! Мы чуть не подрались!

– Как Чейтер танцует? – спросил Джон, чувствуя, что вся эта болтовня – только прелюдия. – Не представляю его хорошим танцором.

– Почему?

– Не знаю…

– Вообще-то, вы правы. Как бы это лучше описать? Он и давит, и не давит. Наверное, это мысленное давление. Пока мы танцевали, он постоянно задавал вопросы – спокойно, как будто так и надо. – Надин рассмеялась. – Даже про нас спросил!

– Про нас с вами?

– Выяснял, давно ли мы знакомы.

– Да пошел он к черту! Какое его дело?

– Примерно так я и ответила. Чейтер, правда, был очень вежлив. Он мне напоминает умницу-червяка! А после разговоров с умными червяками всегда хочется принять ванну!

– Наверное, вы с ним чуть не подрались, когда указали, что он лезет не в свое дело? – предположил Джон.

– Нет, в тот раз обошлось. Но потом он сказал: «Я слышал краем уха, будто ваш муж служит в армии?»

– Представляю… – пробормотал Джон. – Каков грубиян! Как он вообще тут оказался?

– Мне это тоже невдомек, мистер Фосс. Иногда лорд Эйвлинг приглашает странных гостей, но на сей раз превзошел себя: таких, как Чейтер, я раньше тут не встречала. Вы-то хоть знаете, что мой муж не служит в армии?

Джон кивнул, надеясь, что не краснеет, вспоминая рассказанное Тейверли.

– А кто вас просветил?

– Вы ведь и сами знаете?

– А, как же – Гарольд Тейверли! Он был одним из лучших друзей моего мужа.

– Был и остается.

Надин пытливо посмотрела на него и улыбнулась:

– Вы выразились изящно! Хотите знать, остается ли Гарольд Тейверли и моим другом? Нет, забудьте, я спрашиваю лишнее. – Она вздохнула. – Вот мы и расправились с королями и с капустой!

Она хотела встать с пуфа, но вместо этого слегка сгорбилась. Со спины съехала зеленая шаль. Надин полуобернулась, чтобы ее подхватить, и скользнула голым плечом по рукаву Джона.

– Ваше первое побуждение было верным, – заметил он.

– Какое?

– Разве вы не собирались уйти?

– Да, но решила остаться.

– Напрасно.

– Вы, случайно, не боитесь Чейтера?

– Еще чего, черт возьми! Прошу прощения…

– Мне нравится, когда бранятся по делу. Леверидж был в этом деле большой мастер! Тогда, может, боитесь меня?

– Не исключено. Но больше – самого себя. Так что вам лучше уйти.

– Это ничего не даст.

– То есть?

– Вам захочется, чтобы я вернулась.

Джон задохнулся. В этот момент он не мог решить, чудо она или заслуживает ненависти.

– А если предположить, что так и есть? – спросил он.

– Не надо предполагать. Жаль, что я вас сюда привезла. Это я и хотела вам сказать. А теперь мы можем смотреть правде в глаза. Если отказываться видеть факты, то они неимоверно искажаются или становятся бесплодными.

Все же она чудо, решил Джон. Мысль, чтобы не уклоняться от фактов, избегать привычных уверток, принесла ему облегчение, хотя он не представлял, куда это заведет.