– Что это значит? – спросила она.

– Это значит, что это моё дело, что делать с Посвящаемой, – холодно отрезала госпожа Президент. – Ты в этом не участвуешь.

Джу оторопело сделала шаг назад. Она почувствовала себя преданной.

На сей раз – со всех сторон.

А Аманда продолжила ждать. Поглядывала всё на часы наручные, на дорогу.

Она ждала Сандру. Нельзя было её не ждать. От её прихода многое зависело. Она должна была сдаться, это попросту было в её собственных интересах.

Потому что Коллендж было, чем её шантажировать.

И она пришла.

Сандра шагала уверенно. В своём чёрном пиджачке, чёрных лодочках и джинсах, на удивление, синих. Со светло-русыми, на свете даже слегка отдающими рыжим распущенными волосами, едва волнистыми прядями рассыпавшимися по её плечам и спине. Со взглядом не загнанной в угол девочки, но хищника. Пусть на этих глазах и стояли слёзы.

Она подошла к Президенту чуть ли не вплотную и задрала подбородок.

– Ну здравствуй, Сандра, – усмехнувшись, поздоровалась Аманда.

– И вам не хворать, – ледяным тоном проговорила девушка и слегка подняла брови, будто ожидая продолжения.

И тогда Аманда пригласила её в вертолёт. Вернее, не столько пригласила, сколько приказала ей туда зайти. Так, чтобы она точно зашла.

Дверь закрылась. Плотно ли?

Сандра стояла перед Президентом, чувствуя, что вертолёт начал подниматься. Слыша шум мотора, лопастей.

– Что вы от меня хотите? – громко спросила она.

– Ты – Единственная, – ответила Аманда. – Поэтому ты и нужна.

– Ах да, я же карта с информацией, как я могла забыть, – фыркнула девушка. – Но как вы можете меня заставить с вами оставаться?

– У меня есть те, кто тебе дорог, – просто ответила Коллендж. – У меня есть Колючка.

Сандра вздрогнула при упоминании детского прозвища своей матери. И увидела в госпоже Президента старую мамину знакомую.

Которая убила её отца.

– Адам Уилсон, – произнесла Сандра. – Вам о чём-нибудь говорит это имя?

Теперь вздрогнула уже Аманда. Причём довольно заметно. Нельзя было даже сказать, что ни один мускул на её лице не дрогнул: это было не так. Дрогнул. И не один.

– Твой отец был наивен, – прохладно проговорила она. – Он слишком любил любовь.

– Он слишком любил мою мать, – заметила девушка. – И меня. А вы его убили. Как же это красиво, правда? Убить. Убийства – это просто ваш конёк.

Почему-то трусость у Сандры исчезла. Не потому ли, что она вспомнила свою регенерацию? Не потому ли, что она вспомнила, с какой мукой Касторе признавался в том, чего не делал?

Не потому ли, что она вспомнила, что её мама, её любимая мама сейчас находилась в своём Аду, который был не на земле, но под ней, и уж точно – был?

– Твоя мать в безопасности, – словно читая её мысли, заверила Аманда. – Нет никакого смысла в том, чтобы подвергать её пыткам или и вовсе убивать. Она слишком ценна, чтобы бросать её на ветер.

– Спасибо и на том, но всё же я бы хотела видеть её дома, – едко улыбнувшись, сказала Сандра. – Правда, это не значит, что я отправлюсь в Штаб. Меня не затащишь туда арканом, потому что нет смысла мёртвой дочери идти к живой матери. А мою безопасность вы гарантировать не можете. А значит…

– У тебя нет выбора, Сандра, – гробовым тоном остановила её Коллендж.

Вдруг в голове девушки всё перемешалось. И лейтмотивом заиграло её собственное прошлое.

Она тихо рассмеялась, понимая, что через секунду произойдёт необратимое. Противоречащее всему, что она уже успела сказать. Но доказывающее обратное словам Президента. И останавливающее всё.

Весь этот ужас.

Или же, наоборот, показывающее, что это его не остановит. Что это не она – заноза, проблема, источник всех бед и несчастий. Не из-за неё всё не изменилось. Не она – причина творившегося кошмара. Она – его жертва.

– Выбор есть всегда, – медленно проговорила Сандра, припоминая давние слова самой Аманды. – Вопрос только в том, между чем он стоит.

Секундная встреча глазами. Решимость. Изумлённость.

А потом девушка резко нащупала рукой защёлку на двери и заставила ту отъехать в сторону.

Коллендж не успела ничего сделать.

Сандра кинула ей прощальную ухмылку. Подошла к самому краю.

И она прыгнула.

***

Джулия не уходила далеко.

Стояла у стены с плотно сжатым ладонями пистолетом, поднятым вверх, и часто дышала от нараставшего гнева.