В Мониной компании были директора московских комиссионных магазинов, а «комиссионка» была мечтой многих, особенно женщин. Там продавали разнообразный товар, привезенный из заграницы, из недоступных для советских людей стран. Знакомым и «по блату» директора продавали вещи подпольно с хорошей прибылью для себя. Время от времени один из них надолго исчезал, это значило, что его арестовали и посадили в тюрьму. Тогда жены срочно прятали накопленное добро у знакомых. Так у Мони появилась под потолком шикарная хрустальная люстра — на время. Хорошие адвокаты за большие деньги умели выручать этих людей, и через два-три года они вновь играли в преферанс на Мониной даче. А люстра переезжала обратно к хозяевам. Среди адвокатов особенно славился Моисей Грач, но потом и его самого посадили — за слишком большие гонорары.

Через этих людей Моня «делал гешефт» — совершал прибыльные сделки: доставал себе и приятелям дефицитные товары, импортную мебель, получал путевки в санатории и дома отдыха, добывал билеты на самолет и поезд, рекомендовал хорошего портного, устраивал золотые зубные протезы, доставал бронь в гостиницах и билеты на премьеры в театры — все «по блату». При мизерном производстве товаров связи были каждодневной насущной необходимостью, и мир деловых людей процветал на этом фоне. А евреи всегда славились своей деловитостью.

Одним из постоянных игроков был Петя Ордер, молодой розовощекий блондин, всегда в отлично сшитом, щеголеватом костюме. Вся Малаховка знала его и его красавицу жену Фиру, эффектную молодую брюнетку, тоже всегда в модных нарядах и мехах. Люди говорили: «Ой, как же не залюбоваться на такую привлекательную еврейскую пару!»

Работал Петя в Кунцево директором маленькой фабрики по изготовлению гуталина. При таком незначительном положении у него была самая большая дача в Малаховке. Когда собирались на игру, Моня шутил: «Мои друзья могут помочь мне и друг другу во всем. Но что я могу просить у Пети Ордера — гуталин?» Петя в ответ только улыбался. Изготовление и распространение гуталина он превратил в выгодное дело, дававшее большой доход на стороне. Под эгидой гуталиновой фабрики у него было другое, тайное дело: Петя был валютчиком — обменивал рубли на западную валюту на «черном рынке», в основном на американские доллары. Для этого у Пети были специальные помощники, фактически мафия. Его «черный рынок» действовал в местах скопления иностранцев — возле центральных гостиниц, на центральной улице Горького, на московских вокзалах, в особенности рядом с Курским, откуда шли поезда в Тбилиси и Баку. Валютный отдел ОБХСС под руководством полковника Юсупова следил за всеми контактами с иностранцами. За валютные операции давали десять лет заключения, а то и казнили.

Во время Московского фестиваля молодежи агенты Пети Ордера хорошо поработали и получили много валюты. Петя был никудышным преферансистом, всегда проигрывал больше других, но никогда не огорчался. Игроки подозревали, что он «валютчик», и относились к нему с почтением.

Не одни только деловые мужчины собрались на Мониной даче, нередко он устраивал попойки-оргии с молодыми женщинами. Недавно ему удалось познакомиться с группой новоявленных московских хиппи. Моня пригласил их на дачу в Малаховку.

Хиппари сказали:

— Обученных чувих у нас мало, хоть и бляди, а играть в наши игры стесняются.

— Я обеспечу, — успокоил их Моня.

— Надо, чтобы не разболтали.

— Будьте спокойны.

У Мони, настоящего ходока, был на это наметанный глаз. Он даже говорил: «Я думаю, что это про меня сочинили латинскую поговорку: „Подхожу к девице — veni, vidi, vici“» [60] . Он поехал в сад «Эрмитаж» и быстро разглядел в толпе двух молоденьких, решил: подходящие кадры. Подругам Руфине и Рае было по восемнадцать, обе кокетливые хохотушки, у шатенки Руфины — ангельский голосок, у блондинки Раи — ангельская внешность. Пройдя с ними круг по аллеям, Моня предложил:

— Хотите покататься на машине?

Девушки с радостью согласились, Руфина попросила:

— Можно, я сяду рядом с вами, на заднем сидении меня укачивает.

Он провез их по Садовому кольцу, рассказывая похотливые анекдоты:

— Знаете, что такое «тютелька в тютельку»?

— Нет, не знаем.

— Это половое сношение лилипутов.

Девушки радостно фыркали. Короткая мини-юбка Руфины взбилась кверху, обнажив длинные бедра. Она не одергивала юбочку, и Моня с вожделением косился на ее красивые ноги. В водительское зеркальце он видел, как Рая-ангелочек расположилась на заднем сиденье тоже с задранной юбкой и раскинула ноги. «Девчонки готовы», — подумал он и пригласил их в кафе-мороженое.

Заказав для девушек несколько порций ликера, он спросил:

— Хотите приехать ко мне на дачу, в Малаховку?

— В Малаховку? Мы ее знаем, там наши родственники живут.

Моня поразился:

— Родственники? Вы еврейки?

— Да, еврейки. А что?

— Так, ничего, я тоже еврей.

Захмелевшая Руфина прижалась к нему всем телом:

— А что мы будем делать в Малаховке?

Моня хитро подмигнул:

— У меня есть приятели, хиппи. Знаете, кто такие хиппи?

— Знаем, видели на фестивале.

Моня подмигнул:

— Поиграем в игры хиппи. Вы на фестивале «негритятинки» попробовали?

Они захохотали еще громче, на секунду замялись, потом заулыбались:

— Нет, не удалось. А девчонки говорили, что стоило бы.

Моня убедился, что выбрал тех, кого надо.

К вечеру собрались на даче. Гости — четверо мужчин и две женщины — выглядели почти обычно, только костюмы и платья были слишком яркие. Но как только вошли, они сразу преобразились, сняли шляпы и шапки, под ними оказалась масса спутанных волос. Потом скинули костюмы и платья и запахнулись в свободные накидки, под которыми довольно явно просвечивало нижнее белье. Моне и Рае с Руфиной тоже вручили такие накидки.