— Ну, меня никто не просил называть его Биллом, но мне пришлось выслушать кучу сплетен. Эльзи такая забавная старушенция, она рассказала мне все о миссис Бакстер, ну ты знаешь, она иногда работает в магазине. По-видимому, у нее что-то было с танцором фламенко в прошлом году в Испании, и с тех пор она очень изменилась.

— Что ж, неплохо для нее. Это такая коротышка с темными волосами?

— Ага. Надо будет сказать Альфи, чтобы взял с собой свои кастаньеты, когда в следующий раз пойдем в магазин, и посмотреть, сочтет ли она это забавным.

— Интересно, она знает, как надо притоптывать и прихлопывать, ну, я имею в виду эти танцы? Может, она бы и меня научила, это могло бы пригодиться мне в школе.

— Да, и я уверена, что в детском саду все будут в восторге. На самом деле Альфи уже вполне неплохо притоптывает. Знаю, мы можем открыть класс, «Фламенко для детей не старше пяти лет». Это будет лучше, чем… О, а тут у нас куст этой несчастной ежевики!

— Да, и это так необычно, мисс Офстед понравится. Я должна предложить это нашей музыкальной руководительнице, она у нас очень странная дама. На прошлой неделе задала одному малышу репетировать дома пьесу на кастрюлях. Можешь себе вообразить этот грохот? Прямо не знаю, с какой планеты она свалилась. Мать этого ребенка была в ярости.

— Могу себе представить. Господи, надеюсь, Альфи через несколько лет никто не отправит домой разучивать «Джингл беллз» на моих кастрюлях. Ладно, я пойду — он, кажется, опять засовывает свои машинки в посудомоечную машину, и, если я не вытащу их оттуда сейчас, то забуду, и в режиме быстрого мытья будет такой грохот!

— Ты уже закончила проекты?

— Не совсем, но почти. Я опять их полностью изменила, и, думаю, так будет лучше.

— Ладно, брякни мне позже, если тебе понадобится помощь, я могу зайти после школы, если захочешь. И Дэн говорит, что он посидит с детьми завтра, когда мы будем на собрании.

— Отлично.

Я провела большую часть дня, работая над проектами, и ужасно нервничала по поводу их завтрашней демонстрации садоводческому обществу. У Альфи тоже было насыщенное утро, и когда я забрала его из яслей, он был весь в краске и блестках. Большую часть дня он провел, играя и уткнувшись в видик, и каждые пять минут требовал чего-нибудь вкусненького. Так что я неимоверно устала, пытаясь все закончить. К тому моменту, когда пора было ложиться спать, мы оба были раздражены, и меня не покидало ощущение, что процесс мытья грозит затянуться.

— А принеси мне пирожное в ванну, ну, шоколадное. Я хочу пирожное.

Он всегда требует что-нибудь этакое, когда я пытаюсь запихать его в ванну, особенно что-то, за чем нужно спускаться вниз.

— Нельзя. В прошлый раз пирожное упало в воду, помнишь? И намокло.

Некоторое время он смотрел на меня, и я старалась сохранить непреклонный вид. Но он устроил истерику и принялся бегать по ванной, топая и визжа, хотя она была слишком маленькой для такого ужасного шума. Я попыталась сохранить спокойную мину мудрого родителя, который просто стоит рядом с доброй улыбкой и ждет, когда все закончится. Но это легче сказать, чем сделать, когда ты прижата к штанге для полотенец.

— Прекрати, Альфи, ты ведешь себя очень глупо. Полезай в ванну, и можешь играть со своими игрушками. Смотри, я положила туда все твои лодки.

Он заявил, что не хочет играть в лодки и на самом деле вообще их терпеть не может, а потом запрыгнул в ванну и принялся вышвыривать оттуда игрушки вместе с литрами воды.

— Прекрати сейчас же! Ты зальешь весь пол.

— Глупая мама.

— Глупый Альфи.

Повисла гробовая тишина. Обычно он называет меня глупой, по меньшей мере, шесть раз в день, но я никогда не отвечаю ему тем же.

— Ты не должна звать меня глупым, ты плохая!

— Почему это не должна? Только полные идиоты нарочно льгот воду на пол. Я не глупая, я вытираю пол, видишь?

Еще одна лодка просвистела мимо моего уха.

— Ладно. Хватит. Больше никаких ванн.

Я выдернула пробку. Альфи издал звук, какой, должно быть, люди издавали при виде врача с пилой в те дни, когда еще не было обезболивающих, и принялся скакать по ванне. Но я не обращала на него внимания. У сына все еще было много блесток на коленях, но теперь я вряд ли смогу быстренько вытереть их фланелевой тряпкой, если только мне не удастся как-то его спеленать. Честно говоря, я частенько задумываюсь, как было бы хорошо, если бы существовали смирительные рубашки для детей. Что-нибудь мягкое и пушистое, может быть, с кроликами, чтобы выглядело дружелюбно, и можно было быстро набросить в опасный момент. Я никогда не верила в ерунду вроде «Поставьте его в угол и не разговаривайте с ним, пока не поймет, что поступил плохо». Я считаю, что если твой ребенок способен спокойно стоять в углу и думать о том, каким он был плохим мальчиком, то в наказаниях просто нет необходимости. А если у тебя чудо вроде Альфи, то надо спрятаться где-нибудь под лестницей, чтобы удостовериться, что он действительно стоит в углу, а не воспользовался случаем и не решил немного поиграть в Питера Пэна или не пошел разбирать телефон. Да, смирительная рубашка — как раз то, что нужно. Просто спеленать его, положить на софу и наблюдать, как он пытается повторить фокус Гудини, пока ты наслаждаешься чашечкой чая в спокойной обстановке. Уверена, что это противозаконно, но клянусь, что на смирительных рубашках для детей можно было бы заработать целое состояние. Может, и правда попросить маму сшить что-нибудь похожее?

Вода из ванной уже ушла, но Альфи не унимался, продолжая метаться. Лучше немного подождать, прежде чем пытаться вытащить его — в прошлый раз я чуть плечо не вывихнула. Он совершенно мокрый и скользкий, и его не так-то просто ухватить. Но когда я уже готова была сдаться и пойти съесть пирожное, чтобы успокоиться, меня осенило: в выходные мы смотрели документальный фильм про жизнь диких животных, и там показывали, как справиться с крокодилом. Нужно накинуть на него кусок ткани, а затем сесть на него и крепко держать, пока он пытается вырваться и уползти к болоту. Я набросила на Альфи большое банное полотенце, а потом схватила его, извивающегося, и потащила в спальню. По крайней мере, его вопли были немного приглушены. Сын вылез из полотенца весь красный и возмущенный, волосы слиплись, но хоть блестки с коленок стерлись, и то хорошо. Он онемел от ярости, но прежде, чем смог выкинуть еще что-нибудь такое же замечательное, я перехватила инициативу и объявила перемирие.