— Можете описать, как он выглядел?

— Да говорю вам, его в передаче показывали! Шустрый такой, худой, ростом поменьше вас будет. Волос у его светлый.

— А когда был выстрел, и он выбежал из подъезда, вы успели его разглядеть?

— Как не успеть! Он весь в черном был, и шапка на ем черная! Но фигура точно его! Ты мне верь, сынок, зачем я напраслину наведу?

— А кто еще с вами на скамейке был, Евлампия Федоровна? — спросил участковый.

— Да все наши были, из десятой, из сорок третей фатиры, и Клавка с другого подъезду, что в магазине работает, и Глафира…

Оперативник кивнул.

— Спасибо, Евлампия Федоровна, может быть, придется побеспокоить вас еще раз…

— Милости просим…

— А сейчас прочитайте протокол и распишитесь. «С моих слов записано верно, мною прочитано…» Фамилия, имя, отчество и ваша подпись.

Евлампия Федоровна надела очки, с очень серьезным видом углубилась в чтение документа. Наконец, вздохнув, вывела под протоколом свою подпись.

— Я вам вот еще что скажу. Этот убивец, может, еще придет! Вы уж там последите, чтобы он еще на кого не напал! Заберите его скорее! — Насмотревшись всяких детективов, бабка живо представила себе, как в больницу к Красовскому проникает страшный убийца в маске. — И в больнице у Леонида Аркадьича поставьте охранника своего!

— Все сделаем, не волнуйтесь, Евлампия Федоровна!

— А самое главное, — старуха заговорщически подмигнула, — у них из-за чего все вышло? Из-за женщины!

— Правда?

— Да точно вам говорю!

— Хорошо, мы еще зайдем. Большое вам спасибо.

— Идите к нам в отделение работать, будет добавка к пенсии! — пошутил участковый.

Проводив милиционеров, бабка огляделась, накинула пальто, платок на голову и быстро вышла во двор, где уже ожидала ее вся местная команда, столпившись вокруг заветной лавочки.

— Толковая бабка, — сказал оперативник участковому по дороге в отделение.

— Думаешь, правда все?

— Да, похоже, покушение на почве ревности. Типичный случай. Надо брать парня, а там разберемся.

— Посадят его…

— Это факт. Хотя, если наймет хорошего адвоката, может отделаться условным…

— Ладно, наше дело взять, а там пусть прокуратура разбирается, раз они в это дело влезли.

— Я слышал, Денисов будет вести следствие. Он мужик толковый…

Из прокуратуры Максим, проглотив таблетку Алка-зельцер и полпачки аспирина, поехал в больницу к Красовскому, которого, говоря честно, просто терпеть не мог. И не только из ревности, он вообще считал его самовлюбленным пижоном и никогда не мог понять, почему все создают вокруг него такой ажиотаж.

Красовский лежал в картинной позе, выставив напоказ загипсованную руку. Вокруг него толпились журналисты, которым он давал интервью. Дежурная медсестра только разводила руками, но ничего сделать не могла.

— Как вы думаете, почему в вас стреляли?

— Вы думаете, что это заказное убийство?

— Вполне возможно…

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Разве можно подозревать государство…

— То есть, вы считаете, что у убийц были политические мотивы?

— Я не могу это утверждать…

Максим вошел в палату и быстро прекратил бурную пресс-конференцию.

— Московский уголовный розыск. Прошу всех посторонних освободить помещение!

Медсестра облегченно вздохнула, с благодарностью посмотрела на Максима. Он, в свою очередь, отметил про себя, что она хорошенькая и формы под белым халатиком просматриваются что надо.

В беседе с Максимом Красовский не сказал ничего нового. Да, на него напал кто-то в подъезде, человек этот, видимо, наемный убийца. Он был в маске, к тому же в подъезде так темно, что разглядеть что-либо невозможно. Сам он считает, что это покушение с политической подоплекой, вызванное его последней передачей. Вероятно, кому-то не нравится его метод срывания масок и постановка на телеэкране слишком острых вопросов. Конкретно он не подозревает никого, надеется, что в этом разберется следствие.

Максим во время разговора мысленно представил Красовского в постели рядом со своей женой, и ему вдруг стало смешно. Нет, этот старый пижон с впалой грудью и наметившимся животиком не мог быть для него опасным соперником! Странно, что они все нашли в нем! Правда, чем-то отдаленно, слегка он напоминал лицом и манерами Клинта Иствуда, но это было слишком отдаленное сходство. Еще Максим подумал, что находится сейчас в гораздо более выгодном положении, чем этот стареющий Казанова. Максим прекрасно знает, кто он такой, и многое знает о нем, а тот даже представления не имеет, кто ведет расследование! Фамилия Денисов, видимо, ни о чем ему не говорит, иначе он обязательно отреагировал бы… «Хорошенький будет сюрприз для него, когда он узнает, что я муж Валерии! Ведь он никогда в жизни меня не видел, да и по телефону слышал всего несколько раз! Раз не опознал по голосу, пусть и дальше находится в неведении. Мы его еще удивим, мы еще посмеемся!»

На следующее утро Максим, почти окончательно отрезвевший, приехал в районное отделение милиции, где уже завели дело, с которым ему предстояло ознакомиться.

Войдя в помещение, Максим за решеткой в КПЗ вдруг увидел Ваню Серова, понуро сидевшего на лавке. Никак не связывая появление Вани с делом о покушении на Красовского, Максим удивленно спросил:

— Ванька? Ты как сюда попал?

— Меня арестовали, — печально ответил Ваня.

— Что за хренобень еще? За что?

— Он у нас подозреваемый номер один по делу Красовского! — произнес дежурный.