Шрифт:
– Я хочу, чтобы ты знал: я тебя очень люблю и хочу быть с тобой. Но мне необходимо остаться одной и сосредоточиться, прости!
– Хорошо. Подожду, но предупреждаю: любовь любовью, но меня надолго не хватит, ждать я давно отвык.
Остаток пути проехали молча, а в последние десять минут молчание стало гнетущим. Наконец Арина попросила Бориса остановиться немного не доезжая до дома: она не хотела, чтобы кто-нибудь из домашних видел машину, на которой ее привезли.
Толик ждал ее с цветами:
– Родная, я так соскучился!
Это была неожиданность, и что-то кольнуло Арину прямо в сердце.
– А я устала, – и, не останавливаясь, она поднялась наверх.
Алеша был в школе, и Арина могла немного отдохнуть.
Проснулась она в первом часу – к ней зашел Толик, чтобы сообщить: только что звонили из «Эола» по поводу свиней. Он был счастлив:
– Ну мать, умеешь же, если захочешь! Представляешь, они покупают сразу всех свиней!
Часа через два позвонил Борис:
– Ты забыла в Сочи подарок, который тебе вручили на концерте. Водитель привезет.
– Спасибо. Спасибо тебе за все. Я… я люблю тебя!
– Не стоит. Не стоит благодарности…
Глава 11. Санта Клаус
На следующий день у Арины был спектакль. Все утро она распевалась и вместо привычных «ми-ля, ми-ля, ми-ля» пела: «Бо-ря, Бо-ря, Бо-ря». И несмотря на обычное волнение, ее не покидало предчувствие, что спектакль пройдет с успехом. После поклонов Арина, разгримировавшись, решила заехать к родителям. Толик забрал машину, поэтому она попросила Арсения ее подвезти. Арсений был младшим братом, «белым и пушистым» с мальчиками и раздражительным с девочками. Он танцевал в кордебалете и учил китайский, утверждая, что нет ничего лучше китайской любви. Арсений ждал ее у служебного входа.
Арина села к нему в машину, и, видя, что она собирается его чмокнуть, он сказал:
– Не целуй, я в гриме, у нас такой холодильник в театре, что я решил привести себя в порядок у родителей.
Всю дорогу он говорил не умолкая. Рассказывал об очередном друге, который оказался мерзавцем, вместо роз принес ему гвоздики, которые Арсений ненавидел.
– Я не Мавзолей, – сказал он, покосившись на Аринин букет белых роз, – чтобы меня гвоздиками обкладывать.
Перед тем как свернуть на Тверскую, они остановились на светофоре. На бульваре стояла елка, вокруг которой толпились люди, чувствовалось приближение Нового года.
– Слушай, а я, кажется, влюбилась!
– Надеюсь, не в Толяна.
– Нет.
– Давно пора.
– А почему ты его так не любишь?
– Толяна-то? – задумался Арсений. – Он мне просто надоел, этот твой мужлан, со своими дурацкими шуточками. И вообще, он относится ко мне, как к мальчику на побегушках.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы с ним только познакомились, и я пришел к вам в гости. Мы тогда быстро выпили все, что было в доме, и захотели еще. Он сунул мне деньги и повелительно, как деды салагам, приказал бежать в ларек за бутылкой. Кто он такой, чтобы мне приказывать, и что о себе возомнил? И потом, я не пью алкоголь из ларьков…
Они подъехали к дому, и разговор прервался. Арина отдала букет маме, Аиде Григорьевне, добродушной полной женщине шестидесяти лет. По какой-то необъяснимой причине Аида Григорьевна стремилась сохранить в именах детей заглавную букву «а», дочь назвала Ариной, в честь няни Пушкина – во всяком случае так Арина считала в детстве. Приверженность к первой букве алфавита Аида Григорьевна проявила и в имени сына, а позже настояла, чтобы имя внука тоже начиналось с «а»: «Мне кажется, буква “а” приносит счастье».
Прямо с порога Арсений закричал:
– Поздравляю, наша прима сподобилась! Не прошло и ста лет, как она влюбилась!
– Ксюша, – Арина всегда так называла Арсения дома, – почему ты без разгона, мама ведь у нас не настолько молодая, ей может стать плохо от твоих сообщений. Мама всполошилась:
– Арина, – спросила она мелодраматически, – это правда?
– Да, мама, – в тон матери ответила Арина. Аида Григорьевна резко развернулась и ушла в комнату. Вышел отец, помог Арине раздеться.
– Ну что, пойдем в столовую, на семейный совет. Ты ведь для этого приехала?
Арсений сел у зеркала и начал снимать кремом грим, а мама сидела за столом, скрестив руки на груди, и причитала:
– Арина, девочка, ну как так можно? У тебя же ребенок!
Арсений перебил:
– Давно пора этого жлоба бросить! Зачем он ей сдался?
– Арсений! – одернул его отец.
– А что я? Я ничего, просто грим снимаю.
– Странно, вы обсуждаете Толика и даже не спрашиваете, в кого я влюбилась…