Она пробовала говорить с Борисом, но разговор не получался, а ее слова действия не возымели. Теперь она мечтала только об одном – скорее бы на берег, в Москву, домой. Терпеть было невмоготу. Когда же наконец путешествие закончилось и они приехали с Алешей в Борисов дом на берегу океана, Арину поджидала новая обида: она обнаружила, что их совместные фотографии исчезли. Она спросила прислугу, что произошло, и услышала в ответ: это распоряжение Зиты, та позвонила с корабля и велела срочно убрать из дома фотографии Арины. Теперь Зита и Карл были здесь постоянно, и днем, и ночью, так что Борис с Ариной уже никогда не оставались наедине.

У Арины была задержка, которую она объясняла нервами и стрессом. На всякий случай она все же решила провериться на беременность и вдруг увидела полоски, которых они оба ждали три месяца. И надо же было такому случиться именно теперь: она беременна! Арину трясло: говорить или нет? Борис заметил, что она дрожит, спросил:

– Что случилось?

Она не ответила, и он ушел на пляж. Арина пошла в ванную и под струями теплой воды вдруг поняла, что надо сказать ему сейчас же, немедленно, пока еще можно что-то вернуть… И набросив на голое тело шелковый халат, она побежала к океану.

Он полулежал в шезлонге и смотрел в ту сторону, откуда она появилась, словно ждал ее. Но когда Арина стала приближаться, отвернулся. Сердце у нее упало: ничего хорошего из разговора не получится, известие его не обрадует. Арина подошла, но он по-прежнему смотрел в другую сторону. И тогда она сказала:

– Мы так с тобой этого хотели… ты знаешь… я хочу тебе сказать… я беременна. Я думала, это будет радость для нас обоих, но…

теперь ведь все по-другому… Что же делать? Что мне теперь делать?

Борис слушал ее без эмоций, а когда она замолчала, сказал:

– Что ж, давай попробуем еще раз, – но энтузиазма в его голосе не было.

В тот вечер была закрытая вечеринка по случаю дня рождения Бориса. Приглашенных было немного: две американские пары, Зита с Карлом, Арина и Борис. Он начал пить еще до прихода гостей, и очень скоро стало ясно, что перебрал. Тамадой на вечеринке был Карл, предоставлявший слово всем, кроме Арины, которая сидела, сверкая бриллиантами, как разряженная кукла. За весь вечер никто не обмолвился с ней ни единым словом. Был момент, когда ей хотелось встать и на прекрасном английском объявить: «Дамы и господа! Мы с Борисом рады сообщить вам, что у нас будет ребенок!» Но как неуместны были бы эти слова…

Борис Арину игнорировал. Его носило по залу, он то шел танцевать, то садился прямо на пол и долго так сидел, с бокалом вина в руке. Арине было неприятно наблюдать эти сцены барского загула, и она исподтишка посматривала на иностранцев: не может быть, чтобы им это нравилось. Но вид у них был невозмутимый, похоже, они к подобным выходкам привыкли и все принимали как должное. Между тем вскоре к Борису присоединялся Карл, который весь вечер был неотступно рядом, – а за ним и Зита. Борис, едва они усаживались к нему на пол, вставал и шел танцевать, словно проверяя, пойдут ли они за ним, и они шли, а потом возвращался к столу – и тут же у стола появлялись Карл и Зита. Он по-прежнему ни разу не взглянул на Арину. На нее, кажется, вообще никто не смотрел, ей никто не улыбался. И вдруг, чуть ли не впервые за весь вечер, Борис оказался рядом:

– Хочешь, я сейчас скажу, что мы женимся? – спросил он Арину, не поворачивая к ней головы.

– Хочу, – сказала Арина и почувствовала, что голос у нее дрожит.

Борис встал и, перекрывая многоголосый шум и доносившуюся из центра зала музыку, произнес:

– Я хочу выпить за самых близких, самых любимых моих друзей, за супружескую пару, Карла и Зиту!

Все весело загомонили, начали чокаться. Арина потянулась было чокнуться с Борисом, но он не заметил ее движения и не протянул руки навстречу.

А Карл между тем достал из файла листочек и сказал:

– Наш коллега и друг Черноус прислал сегодня личное письмо – поздравление Борису Вальтеру, которое, с его позволения, я сейчас зачитаю.

И начал читать длинное велеречивое послание, в котором Черноус желал Борису личного счастья, сетовал, что тот переживает очередное разочарование, и выражал уверенность, что он еще встретит свою половинку, женщину, которая сделает его счастливым.

Зита громко, стараясь, чтобы было слышно всем, переводила.

Арина, которая и без того уже чувствовала подступающую к горлу дурноту, выбралась из-за стола и отправилась в дамскую комнату. Возле туалета стоял диванчик, она села и попыталась взять себя в руки. Что она здесь делает, среди совершенно чужих людей? Как случилось, что ее никто, даже Борис, не воспринимает всерьез?

Откинулась тяжелая портьера, и на пороге возник Карл. Вид у него был озабоченный.

– Борис требует, чтобы ты вернулась на место! – сказал он, не глядя ей в глаза.

– Послушай, зачем я вам нужна? Вам и так хорошо, а меня мутит немного. Я еще посижу, отдышусь и приду.