— Вот и ответ.

Она слегка покачала головой, глядя на него.

— На что?

— Ты спрашивала, почему я никогда не говорю о своей семье и не вижусь с родными. И сама же дала ответ. В этом и разница между нами. В действительности у меня нет семьи. Во всяком случае, она никогда не проявляла ко мне серьезного интереса.

Эмма отвела глаза.

— Извини, мне жаль.

Дэн улыбнулся.

— Не стоит. У меня все в порядке. Я привык. Мне не нужна семья, Эмма. Нельзя тосковать о том, чего у тебя никогда не было. Я никогда не знал, что такое слишком заботливые родители или братская ревность. — Он замолчал. — На самом деле мы не были настоящей семьей.

В его сознании снова возник образ Мэгги. Дэн крепко стиснул зубы. Проще говорить с Эммой о семье, имея в виду его отношение к матери. Чувства к ней менялись с годами и закончились чем-то близким к презрению. Но семья с Мэгги означала нечто другое. С ней они связывали свои надежды и планы на будущее. Потеря этого будущего оказалась гораздо тяжелее добровольного отказа от фактически не существовавшей семьи в прошлом.

Дэн чувствовал, что Эмма на него смотрит. Он встал и пошел назад к террасе, намеренно не глядя на нее.

— Что значит — вы не были настоящей семьей? — Она подхватила длинную юбку, догоняя его.

У него мелькнула мысль просто прекратить разговор, но он понял, что где-то в глубине души не хочет этого. Когда он последний раз говорил с кем-нибудь о своем детстве? Его обычных подружек вполне устраивало то, что он считал нужным рассказать о себе или не рассказать. А у него не возникало потребности распространяться. Обед и коктейль или пара, вот и все, что требовалось, чтобы сделать первый шаг, за которым быстро следовал второй и третий.

— То и значит. Мое детство прошло отнюдь не в уютном домике в пригороде, в окружении мамы, папы, братьев, сестер и домашних любимцев. Из всего этого у меня была только мать, да и то не всегда.

— А отец?

— Я никогда его не знал.

На лице Эммы мгновенно появилось выражение сочувствия, Дэн поспешил отмахнуться от него.

— Это не важно. Мне никогда не хотелось его узнать.

Ему в тысячу раз проще рассказывать ей о своей реальной семье, чем о той, которую он хотел иметь, но потерял. В его сознании они принадлежали двум разным мирам.

— Нет, это важно. Это ужасно.

Он пожал плечами.

— А твоя мать? Вы наверняка были очень близки, раз у вас больше никого не было.

Дэн почувствовал, как губы сами собой изогнулись в циничной усмешке.

— Не особенно. Она едва ли могла бы претендовать на звание «Матери года». — Заметив, как Эмма вытаращила глаза, он поспешил объяснить. — О, черт, да она сама была почти ребенок. Наверное, ей приходилось нелегко одной с малышом. Она просто делала, что могла. Работала то там, то сям. Обычно в каком-нибудь баре. Пока я был маленьким, меня оставляли с соседкой или с кем-нибудь из ее подруг. Они постоянно менялись. А когда я подрос, стал оставаться один.

Он немного помолчал, эти несколько фраз не передавали того, что он чувствовал, оставаясь один в этом доме. Там постоянно царил холод и запах сырости. Даже летом. Ни одной приличной вещи. Готовая еда и телевизор до поздней ночи, никого не волновало, что он поздно ляжет и не выспится перед школой. Иногда мать не возвращалась всю ночь, и он начинал беспокоиться, вдруг она совсем не вернется. Что тогда будет с ним? Куда ему идти? Эта неопределенность постоянно держала его в напряжении.

— Я ничего не знала. Ты такой молодец, что смог выбраться из всего этого.

Ей вдруг стало стыдно за свои жалобы на несчастливое детство. Наверняка она казалась ему ужасной эгоисткой со своим благополучным прошлым девочки из среднего класса, со своими стенаниями по поводу того, что родители никогда не были ею довольны, тогда как Дэн рос практически сиротой.

— Да не особенно. Думаю, это сослужило мне хорошую службу. Я твердо решил, что должен вырваться, и, поступив в колледж, почти сразу нашел такую возможность. Вскоре создал свой первый бизнес, киоск по продаже кофе. Кафе в нашем кампусе никуда не годилось. Плохое обслуживание, нельзя взять кофе с собой. Вот я и заполнил этот пробел. Сначала у меня была обычная тележка, но я видел, что работает, а что нет. Развивал бизнес, посвящая ему все свободное время, вскоре заработал довольно приличные деньги. Тогда-то я по-настоящему все понял.

— Что ты понял?

Дэн посмотрел так пристально, что у Эммы участился пульс.

— Что работа — это билет куда угодно. Куда угодно. — Он улыбнулся холодной решительной улыбкой. — Я ухватился за свой успех и стал развивать его. Работая, ты можешь сам ковать свою судьбу. Поэтому работа для меня всегда на первом месте.

Так вот почему его отношения с женщинами никогда не становились ничем серьезным. Теперь Эмма понимала, почему он так держался за их соглашение. Она помогала ему в работе, являясь спутницей, на которую не нужно отвлекаться.