За свиными ребрышками были поданы знаменитые вафли, конечно, не такие вкусные, как пекла Ее Высочество, но тоже ничего. После третьей Филис отмякла.

– Я тебе подарки привезла от наших. Самим-то вам не получится в Козеполье наведаться? Ну, мы так и думали. Жалко. Соскучились все. Посмотрела бы, как живем. Вокруг кузни уж целый хутор. Тибо с Беллой с родителями живут, одну спальню им переделали, во второй пока я, потом опять детская будет. Госс со своей Иллкой тоже в клан не захотел, отстроились. И Тойя с Нэхором. Сколько к ней сватались - губы гнула. А тут отец на ярмарку наладился, ну и мы с ним - свое продать, чужое купить. Ходим по рядам, прицениваемся. Стоит мужчина, благородной такой наружности, седой, волосы до плеч кудрями. С ним парень, сразу видно - сын. Один-в-один, только не седой, а черный. Торгуют они серьгами, кольцами, и вообще женским разным. Ну, мы с девчонками зацепились глазом. Старик нам и говорит, примерьте, мол, молодки. Я себе серьги приглядела, маме колты, ты же знаешь, она носит по-старинному. Белл выбирает и себе, и Жульке, Иллку тоже не откинешь. А Тойя смотрит на одно кольцо, глаз не сводит. И простое, без камня вовсе, но красоты такой! Это, говорит, хочу, и на палец - примерить. Парень-то улыбается и говорит: 'Не продажное кольцо, невесты это моей'. Ну, мы возмущаться, как так? Тойя смотрит на него и спрашивает: 'Кто твоя невеста? Я у нее куплю'. А он облапил ее и нагло так: 'Ты моя невеста! Жениться отец велит, так я на кольцо и загадал - кому первой понравится, да подойдет, на той и женюсь!' Она кольцо с пальца тянет - никак! Раскраснелась вся, народ уж смотрит. Убежала. Мы за покупки рассчитались, а за кольцо хозяин не взял. Я за ним, сказал, сам приеду. Два раза приезжал, а на третий остался...

Рыська романтично вздыхала, и незаметно неромантично съела еще тарелку ребрышек. Хорошо еще, без кизилового варенья.

Глава тридцать вторая, родня.

Две самые несчастные фигуры хоть в жизни, хоть в литературе - свекровь и теща. Формально, теща стоит на первом месте - хотя бы по числу упоминаний. 'Притча во языцех' и 'В каждой бочке затычка' - это про нее. Но если смотреть, так сказать, в корень, отношения тещи и зятя - это вполне мирное сосуществование, с легким флером неприязни, что, по большему счету, с обеих сторон больше дань традиции. Хотя есть смельчаки, под пиво даже могущие заявить, что 'Теща - мировая баба!', хотя чаще, конечно 'Лучше б я женился на сироте!', да и то из ложно понятого чувства долга. Что касается свекровей и снох, то тут, в силу принадлежности к одному полу, диапазон отношений лежит между 'лучшие подруги' и 'сдохни'. Но это крайности. Обычно стрелка колеблется возле 'вооруженный нейтралитет'.

А все почему? Или мамочка пестует 'комышек золотой' и все никак достойный ларчик ему не найдет, да следит, не обидит ли кто сыноньку дорогого? Хорошо ли мальчик кушает? Что за жена, мужа до осьми пудов откормить не может! А откормит ежели - так опять причина: 'Нет у ребенка, видать, другой-то радости, поесть разве только!' И вообще, какая тут тебе жена, тут твоя мама! Или жена молодая, замуж выйдет, как диван купит. Я же, говорит, только его выбирала, какие у мебели могут быть родственники? Разве только столяр денег на новую обивку даст, и то лучше пусть сам не заходит, а переводом пришлет.

В семье Росинты и Ардена Фаррел было бы весьма опрометчиво ругать тещу, даже если бы у зятя был повод. Что касается свекрови, то Рыся видела ее так редко, что у нее пока что не нашлось и одной причины думать про Лавену дурно, и они общались очень дружелюбно. Даже решение старших Фаррелов построить им дом в Узаморе, на землях клана, при том, что Арден никогда не говорил, что собирается там поселиться, было принято молодыми с искренней благодарностью.

Остальные невестки, видящие свекровь чуть ли не ежедневно, относились к ней куда теплее. Никакой фантастики - Лавена пребывала в убежденности, что муж и жена - половинки целого, а как можно любить одну половину яблока иначе, чем другую? Кто-то мне возразит, что яблочный бок бывает и с червоточинкой. Но Лавена в своих невестках решительно не находила изъяна. Если бы ей было свойственно болтать с кем-либо о семейных делах, слушатель изнемог бы под тяжестью их изобильных достоинств минут через пять.

Пора уже, кажется, вообще поговорить о Фаррелах. Степенных и спокойных в семье было четверо: сам Адэйр, Айкен, Арден и, как ни удивительно, Аден. Остальные, кроме хвоста, имели в попе еще и шило. Аки - два. Свое и Адена. Самое качественное шило, не считая Рыси, разумеется, было у Аллина. У него даже в рысьей ипостаси вид был разухабистый, одно лихо заломленное ухо чего стоило!

Будучи молодым и холостым, Аллин влипал во все переделки и влезал во все заварушки. Мордобой он любил не меньше, чем молодых красоток. Мне неловко это говорить, но очень часто он приставал к какой-нибудь сочной молодке не столько ради романтического свидания на сеновале, сколько в надежде, что на сеновал с девицей придет кузнец и будет повод хорошенечко подраться. Он и женился так! Ездил по поручению отца в столицу, на обратном пути встретил клан Тисовых Кошек, остался ночевать, и не дожидаясь рассвета уехал, зачем-то выкрав из дома главы клана младшую дочь. Виделись они до этого всего минуту. Она всего лишь, по обычаю, поднесла гостю кружку взвара и кусок пирога. Поднесла и поднесла. Гость ел и нахваливал хозяйку. А почему бы не похвалить? Явно же неона бухнула в его взвар полную солонку? Или две? На зубах поскрипывало даже... Он доел и допил, лег спать, недолго, правда - все больше к колодцу бегал. А потом оседлал тихонько хозяйскую гнедую кобылу, завернул Элву в одеяло с головой, и увез. Вместо седмицы они добирались в Узамор дней пятнадцать. Он все от нее прятался и путал следы. В результате девица добралась до Туманных Донов на полдня раньше, и отрекомендовалась невестой. Кобыла и одеяло были презентованы как приданое. Лавена и Адэйр, лицезрея на своем пороге босую девицу в богато вышитой ночной сорочке вроде и не удивились даже. Ну, невеста и невеста, бывает. На лицо красивая, сорочка на всех местах натянута, как корка на арбуз - значит, детей легко носить будет и кормить есть чем. Кобылу в стойло, одеяло в дом, невесту - в баню и за стол, кормить. Прибыл Аллен, а новая сноха уж посуду с маменькой на кухне моет, в матушкиной же юбке. Отец ласково встретил сына у крыльца затрещиной, маменька за ухо оттаскала. За то самое. Само собой, свататься поехали. Ни утра не ждали, ни сыночка не спросили... Трое детей уже, а все как прежде, все на хвост приключений ищет. То есть теперь на два, конечно. И дети в него. Или в мать?

Насчет детей, кстати. Росинта всех мужниных племянников знала, разумеется, по именам. Но путала и стеснялась. Еще бы! Они все были почти ровесники и похожи на отцов, а те - друг на друга. И она, и Марита, и Элва с Брандой - никак в своих детях не отразились. Когда на тебя несется рысий прайд , вообще никого не отличишь, все одинаковые, как мыши. Только манулов и различишь. От рысей в смысле.

Айкен женился скучно. Встретились, влюбились, свадьба, война, разлука... А вот Асмет! Об этой истории стоит рассказать отдельно...

Глава тридцать третья, сказочная.

Малыш Асмет очень любил слушать сказки, но, несмотря на это, всегда возмущался. Вот, к примеру, сказка про Красную Шапочку и Серого Волка. Надо же было так переврать! Во-первых, Волк был, конечно же, оборотнем и никакую бабушку не мог съесть по определению, хотя бы потому, что старушки невкусные. Во-вторых, Красная Шапочка была фаргой, а Волк не страдал каннибализмом. Короче, они встретились, полюбили друг друга и жили долго и счастливо. Их сын, Серый Волк - младший, был, как известно, другом и соратником Ивана-царевича, участвовал в экспедиции по поиску молодильных яблок и в эвакуации Елены Прекрасной из обветшавшего замка Кащея Бессмертного. Такой был беспечный субъект, знаете ли. Все надеялся, что скоро умрет и совершенно запустил жилищный вопрос.

Или возьмем сказку про Волка и семерых козлят. Какой поклеп! Какая клевета! Семеро козлов, старшему аж к сороковнику, жили на содержании у бедной матушки и вели, мягко сказать, асоциальный образ жизни. Бедная женщина выбивалась из сил. Ее сосед, почтенный мясник, как вы догадались, оборотень, взял на себя труд образумить великовозрастных лоботрясов. Те, отказавшись, поначалу, вразумляться, с криками 'За козла ответишь' пытались напасть на господина Волка и нанести, как пишут в полицейских протоколах, повреждения различной степени тяжести. Получив по рогам, эти наглые рожи не постыдились рассказывать на всех углах, что 'хулиганы зрения лишают', но несколько повторных сеансов пробудили в них совесть, а переезд маменьки к соседу - голод. Исправились, открыли лавку, еще и торговали сбитнем на разнос.