Спустя несколько мгновений в комнате раздалась тихая джазовая мелодия, она не заглушала стенаний хозяина квартиры, но на удивление гармонично сливалась с ней, если поднапрячь фантазию, то можно было даже представить, что Франмалт подпевает хрипловатому, прокуренному голосу. Фантом ухмыльнулся и вернулся к своему столу, но на этот раз он взялся за иглы. Мало кто знает, но на теле человека есть особые точки, если воткнуть в них иглы, то можно причинить неописуемую боль, а заодно лишить жертв возможности двигаться. Именно это собирался сделать чистильщик — оставить приговоренного в сознании, но лишить его контроля над телом. Этот человек будет беззащитным и безропотным, совсем, как те дети, которых тот убивал.

Одну за другой, Жозе вставлял иглы в тело жертвы, при этом приговаривая утешающие слова, что, судя по взгляду Франмалта, лишь добавляло страха и ужаса. Ласковые речи, приятная музыка и адская боль — вот что ждало сотрудника отдела медицинских исследований, второго приговоренного, что будет наказан.

— Ну, вот, умница, согласись, это не так страшно, как казалось изначально, — тихо рассмеялся Порло, беря в руки небольшую ножовку. — Ну, а теперь перейдем к разделке. Не пойми меня превратно, я бы с удовольствием с тобой пообщался еще, но у меня сроки. Придется ускориться, но ты не волнуйся, обещанную боль я тебе обеспечу. Я не из тех, кто обманывает.

Фантому нравилась его роль и игра, именно в такие моменты он переставал сдерживаться и превращался в настоящего маньяка, для которого не существовало границ. Иногда ему даже казалось, что у него раздвоение личности, одна — адекватная, а другая — безумный садист, упивающийся чужой болью. Сейчас вторая часть чистильщика была не просто довольна, она была в предвкушении, ведь список еще длинный, а это значит, что её еще выпустят.

Спустя три часа интенсивной работы дело было сделано, и в квартире воцарилась звенящая тишина, настолько пронзительная, что вполне могла свести с ума. Франмалт испустил последнее дыхание, и теперь его обезображенное окровавленное тело свисало с крюка безо всякого движения. Сейчас узнать в этом месиве человека было практически невозможно, это был просто кусок мяса и костей, не больше. И только отрезанные конечности, валяющиеся на некогда белоснежном ковре, относительно сохранили свой вид. Жозе безразлично рассматривал результат своих действий, и в этот момент он не испытывал абсолютно ничего: ни удовлетворения, ни омерзения, ни жалости — ему было все равно. Упоение прошло, зато появилось осознание, что для него еще ничего не кончено, и он не сможет успокоиться, пока одно за другим не уберет все имена из своего списка приговоренных. Наверняка, дети будут рады услышать, что один из их мучителей, человек, которого они видели и боялись, умер в мучениях.

— Пора вычеркнуть еще одно имя из списка, — мужчина достал листок и пальцем, на котором была кровь приговоренного, перечеркнул один из пунктов. — А еще не помешает помыться, — Фантом брезгливо осмотрел себя. Он настолько увлекся, что не заметил, как сам оказался перепачкан с ног до головы и самое неприятное, что пострадал его любимый модный костюм. Теперь придется принять душ и взять одежду Франмалта, сама мысль об этом заставляла Порло кривиться от омерзения, ведь у приговоренного мало того, что размер был неподходящий, так еще не было никакого вкуса стиля. Жозе понимал, что будет смотреться нелепо и глупо, но это лучше, чем идти по городу в окровавленной одежде и привлекать к себе внимание. Неудачно получилось — нужно было подготовиться заранее. Ну, ничего, в следующий раз он учтет ошибки и не запачкается.

Фантом неспешно направился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. У него есть еще немного времени для того, чтобы спокойно добраться до убежища, так что можно никуда не торопиться. Главное прихватить свою одежду, возможно, дорогой костюм в тонкую фиолетовую полоску еще можно спасти. Забавно, но в этот момент Жозе мог думать только о том, как выглядит — в голову мужчины даже закралась мысль, что у него вовсе нет никаких чувств. Возможно ли это? Нет. Ведь он волнуется о детях и даже сочувствует Металликане… И все же глупо отрицать, что его сердце давно превратилось в камень, а он начал терять все то, что называют человечностью. Мысленно Порло уже сотни раз приговорил себя к высшей мере, вот только пока что ему придется жить, жить с мыслями о Ванессе, беззаконии и своей вине. Эти чувства будут терзать его бесконечно долго, и размышления об испорченном костюме не спасут.

====== Глава 28. Он страдал? ======

В притон Фантом вернулся уже затемно, в то самое время, когда всем добропорядочным гражданам давно пора лежать в своих кроватях и спать, готовясь к новому трудовому дню и очередным заботам. Но, несмотря на это, в заведении Металликаны было полно народа, который наслаждался запретными для них удовольствиями. Здесь были, как простые работяги, что просаживали последние деньги, достающиеся им тяжким трудом, так и богатые, влиятельные люди, которые тоже плевали на все законы и могли позволить себе намного больше, чем простые смертные.

Жозе презрительно фыркнул — неважно кто ты, все люди лицемерны и трусливы, именно такими их сделало правительство Богоизбранных, и он сам приложил к этому руку. Прискорбно, но раньше он никогда не задумывался о том, правильно ли поступает и просто наслаждался своей работой и властью, которую она давала. Если подумать, это не так уж плохо, ведь он не обязан быть лучше других или эталоном благородства. Нет. Он простой человек, который допустил в жизни много ошибок, которые возможно смыть лишь кровью тех, кого он приговорил. Он и обвинитель, и судья, и палач в одном лице, хотя Жозе и осознавал, что для других он не более чем преступник, маньяк, дикий пес, сорвавшийся с поводка своих хозяев.

— Ты ужасно выглядишь, — раздался тихий голос Металликаны. Как всегда, женщина выглядела безупречно элегантно и сексуально. Длинное черное платье, полностью закрывающее её тело, удачно подчеркивало все достоинства фигуры брюнетки, а откровенный вырез на спине прозрачно намекал на то, что наряд далеко не скромен. — В этой безвкусной одежонке, я даже не сразу тебя признала, — женщина с брезгливостью смотрела на Порло, который выглядел, как жалкий оборванец. — Тебе лучше переодеться во что-то более приличное. В моем заведении хотя и всем рады, но всё же не стоит слишком сильно опускать планку.