Следующие три дня ульфы собирались на площади, и пытались понять причину того, что случилось. Бабушка пропадала там же. Даже мои соседские ребята, только и делали, что курсировали между взрослых на площади, а потом группировались и шушукались. Меня в свою команду не принимали. Мне стало грустно.

– Ба, - не выдержала я, - мне скучно, я домой хочу.

– Скучно!
– разгорячилась она, - нет такого понятия скучно! Ступай, побегай по лесу, и понаблюдай за его обитателями, а потом расскажешь мне.

– Одна не хочу. А ребята со мной не идут.

– Твои ребята делом заняты.

– Я домой хочу, - захныкала я.

И в тот же вечер, меня отправили домой.

Когда я все рассказала родителям, они оба так побледнели, что я даже испугалась:

– Мам, ты считаешь, что я должна была признаться?

– Нет!
– испугано вскрикнула мама, прижимая меня к себе.

– А что теперь будет?
– поинтересовалась я.

– Пока есть связь между старым дааканом и его Вещуном, тебя никто не позовет, - уверенно произнесла мама, не выпуская мою голову из объятий.
– А потом, видно будет.

– Да-а-а-а, - протянул папа, - они так зациклены на своей крови, что им и в голову не пришло, что кроме детей ульфов, рядом с ними живут другие дети.

– Дорогой, не говори так, - попросила мама.

– Прости, - папа обнял нас обеих, - я не хотел тебя обидеть, просто пытаюсь объяснить сам себе, почему так произошло. И знаешь, я рад, что она не призналась! А то бы нам пришлось расстаться с Дайри.

В Ирий я с тех пор не ездила. Хотя бабушка звала меня на каникулы. Я предпочитала отдыхать в Лунном мире, где можно было просто играть, просто бегать, просто быть собой, и не думать, почему я веду себя так, а не иначе.

Прошло пять лет. И вот однажды вечером, меня охватило странное чувство, надо срочно идти куда-то, меня ждут. Родителей не было дома, и я поднялась в воздух и полетела, сама не зная куда. Когда впереди на фоне луны показалась черная точка, которая начала расти, я сначала испугалась. Но потом увидела, что это даакан. Он раскинул крылья и плавно парил в воздухе, медленно приближаясь ко мне. Подлетев, он сделал вокруг меня круг и полетел назад - я за ним. Когда перед нами показалась огромная неровная прозрачная сфера, стали спускаться. Опустившись на землю, сделала несколько шагов и застыла от изумления. Я увидела Сумеречный мир своими глазами. Прекрасный, странный, неповторимый, не поддающийся описанию он раскинулся передо мной как огромная пещера с прозрачным потолком, сквозь который лился свет ночного светила. Отражаясь в ледяных глыбах, он создавал иллюзию чего-то неземного. Правда, я тут же почувствовала, как меня обдал своим промозглым дыханием ветер, и глаза стали слезиться. Я закрыла лицо руками, не смея сдвинуться с места. Вспомнив, все, что читала об этом мире, пыталась лихорадочно придумать, как мне закрыть лицо, ведь маски у меня не было. Но тут ноги оторвались от земли, ворот платья резко сдавил шею, судорожно схватилась за воротник, мгновение, и я утонула в волнах невесомого меха, покрывавшего спину даакана. Меня куда-то несли, и был слышен только цокот. Вскоре мы остановились, и я выглянула наружу. Небольшая пещера. На полу лежал даакан, его крыло пробила тонкая ледяная сосулька. Меня позвали, чтобы помочь ему, поняла я. И это не было трудно. Когда животное свободно замахало крыльями, я сама вспрыгнула на спину своему большому крылатому другу, и почувствовала что лечу. Не долетая до дома, я покинула свое теплое и уютное убежище:

– Можно я буду звать тебя Лёка?
– спросила у даакана, заглядывая ему в глаза. Он молчал, но где-то внутри почувствовала, что он согласен.

– И еще у меня просьба, не прилетай в Ард, мне не нужно, чтобы кто-нибудь знал о нашей дружбе. Ты только позови, и мы встретимся вот так в воздухе. Ладно?

Тяжелый клюв дотронулся до моего плеча, и только темная тень резко метнулась в сторону и пропала в предрассветном небе.

Дома мама с папой не спали всю ночь...

– О чем задумалась?
– раздался рядом голос Смия.

Я вздрогнула от неожиданности: - О маме и папе...

– Не переживай, их смерть была легкой и быстрой, они не мучились, - с улыбкой произнес он.

– У тебя есть родные?

– Нет. Теперь уже нет. Все имеет свой конец, и жизнь накхов тоже...

– И ты не вспоминаешь о них?

– Ко всему привыкаешь, - уклончиво ответил он.

– Тогда понятно.

– Что понятно?

– Ты бесчувственный, холодный и жестокий...

– Это верно, - резко засмеялся он, - а каким я могу быть, когда одни меня ненавидят, другие - боятся, третьи, предпочитают просто не замечать...

– Тебя здесь никто не держит, мог бы...

– Не мог, держат, еще как держат, Алария держит.

– Алария?
– переспросила я, не веря своим ушам.

– Да. Алария, - повторил накх.

Я обошла вокруг него.

– Ты обманываешь меня, ты свободно передвигаешься, значит, вполне можешь улететь домой.

– Я несколько раз пытался. И каждый раз возвращался против своей воли. Дома мне нет покоя, я начинаю тупо сходить с ума по этой планете.

– А ты пытался с ней поговорить? Спросить, что ей надо от тебя?

– Пытался.

– И что же она ответила?

– С планетами вообще трудно разговаривать. Они мыслят совсем по-другому, не так как мы... Единственно, что повторялось каждый раз - это вопрос, странный, если я правильно понял его, - это, "что в жизни страшнее смерти и слаще жизни"???

– И ты не смог ответить?

– А ты знаешь ответ?

– Конечно, папа всегда, смеясь, говорил маме, что только женщина - слаще жизни и горше смерти.

– Женщина?????

– Ну, да!

– О, да!
– затуманилось лицо Смия, - тогда я хотел умереть, хотел, чтобы память остыла, но я жил, - вдруг закричал он, и лицо его исказилось от боли, - я ненавидел жизнь, которая превратилась в сплошное месиво из невозможности вернуть то, что было, одиночества и душевной боли...И однажды я понял, что не живу, я умер, и это посмертные муки, дарованы мне этой девчонкой!