– Даже если ты этого не понимаешь, это будет полезно.
– продолжил он.
– Их слабости. Твои слабости.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Лоннрах возвышается прямо надо мной, пытаясь ухватить мое запястье.

– Я хочу знать, - шепчет он, а его серые глаза гневно пылают, - Я загляну в каждое твоё воспоминание, возможно, там найдется что-то полезное. Мне лишь нужна твоя кровь.

Моя кровь.

Воспоминание о смерти мамы врезается в голову, подобно острому клинку. Она в руках Сорчи, капли крови стекают с зубов фейри, пачкая ее белое платье. Маминой кровью.

Нет, нет, нет. Только не снова. Ветки, похожие на виноградные лозы, хватают мою руку и подносят ее вверх, прямо к губам Лоннраха. Он открывает рот и обнажает два ряда идеально белых и ровных зубов, потом опускает их на мое запястье.

Такие же как у Сорчи.

Я вздрагиваю. Не смогу пошевелиться, даже если и захочу. Он baobhansith. Вампироподобныйфейри, больше похожий на кошмар, чем на что-либо реальное.

Лоннрах шипя произносит несколько слов над моей рукой, улыбаясь:

– Это будет очень больно.

Затем следует укус.

Глава 3.

Укус Лоннраха, словно яд, обжигает мое тело и вены, двигаясь вниз по спине. Эта боль настолько невыносимая, что я чувствую все и не чувствую ничего: моя кожа обтягивает кости, кровь несется с бешеной скоростью, разливаясь по венам и приливая к конечностям, мышцы стискивает боль.

Лоннрах поднимает голову лишь на одно мгновенье. Его лицо измазано моей кровью. Он даже не удосужился открыть глаза. Прежде чем я снова ощущаю его клыки на моей руке, он шепчет:

– У тебя вкус смерти.

Воспоминания врываются в мой разум, картинки сменяют друг друга так быстро, что я не успеваю их различать. Вначале они все из того времени, когда мама была жива. Время, когда важными были лишь уроки этикета и танцев, чайные посиделки и мои первые изобретения.

Я чувствую, как Лоннрах пропускает их, словно они ничего не значат.

Мамин смех потрясает меня до глубины души. Я почти приказываю ему остановить это, но он лишь показывает мне образ ее улыбки, такой ясный, словно она находится здесь. Запах ее духов заполняет мои ноздри, а потом исчезает так же быстро, как и появляется.

Вновь уносимся прочь. Наводить четкость на изображения все сложнее. Бессонные ночи, когда Киаран и я охотились вместе, будто мы напарники. Картинки воспоминаний представляют собой охоту, стрельбу, убийства, а затем снова исчезают.

Я чувствую, как Лоннрах пытается замедлить скорость, с которой воспоминания “мигают” в моей голове, чтобы разглядеть их получше. Он собирается вернуться к началу, к ночи, когда я впервые встретила Киарана.

Не делай этого!

У меня не получается остановить его, я оказываюсь в бальном зале. На мне белое шелковое платье с кучей рюш и оборок. Туфельки, выглядывающие из-под него, расшиты бутонами роз и мерцают при свете луны. Глинтвейн согревает желудок, и видение немного расплывается.

– Не заставляй меня вспоминать об этом, - говорю я Лоннраху, - там нет ничего, что тебе нужно.

Но все мои просьбы, похоже, только усиливают его желание посмотреть видение внимательней. Он играет с ним.

Я точно знаю, что случится. Этот кошмар преследует меня каждую ночь. Сначала сбитое дыхание, едва слышное из другого конца сада. Я иду к нему, а потом слышу крик умирающего от удушья.

Нет, нет, нет. Я сворачиваю туда, где сад выходит на улицу. Независимо от того, сколько раз я это видела, я никогда не перестану надеяться на иной исход. Я надеюсь, что я побегу за помощью. Я надеюсь, что вытащу лезвие и буду драться. Я надеюсь, что кто-то придет. Я надеюсь, надеюсь, надеюсь…

Но оно всегда заканчивается одинаково.

Я чувствую, как смотрит Лоннрах. Мы видим его сестру, ее рот крепко прижат к горлу моей матери. Сорча поднимает голову, чтобы показать острые зубы, обливающиеся кровью в лунном свете. Мы слышим ее смех: глубокий, похожий на мурлыканье, и это заставляет мой желудок сжаться. Одно быстрое движение - она вырывает мамино сердце из груди.

Лоннрах всё ещё спокоен, в то время как я едва нахожу силы, чтобы дышать. Воспоминания меняются, и Сорча исчезает в ночи. Картинки вспыхивают и гаснут до тех пор, пока я не нахожу себя возле тела своей мамы.

Мы наблюдаем за тем, как я отчаянно кричу ее имя, пока не теряю свой голос.

Без предупреждения я уже стою в зеркальном зале. Лоннрах всё ещё сжимает моё запястье, его губы мокрые от моей крови, ручейки алой жидкости медленно стекают по его шее. Так же, как и тогда у неё.

У Сорчи.

Когда я встречаю взгляд Лоннраха, то не могу сдержать удивления: он полон эмоций. Его грудь, которая ещё секунды назад была неподвижной, вздымается от тяжелого дыхания.

Прежде чем я полностью прихожу в себя, он резко отворачивается, поднимает руку и вытирает рот, размазывая жидкость по бледной коже.