– Достаточно. Пока что.

Лоннрах быстро поднимает с пола пальто и исчезает сквозь ближайшее зеркало, как будто это вода. По зеркальной поверхности пробегает рябь, прежде чем отражение полностью восстанавливается.

На одну меня становится больше. Виноградная лоза возвращается в пол, оставляя меня в окружении сотен версий самой себя. Снова.

Только тогда я замечаю, что мои щеки мокрые от слез.

Во время своего следующего визита Лоннрах приложил все усилия, только бы не встречаться со мной взглядом, он был молчалив и не проронил и слова.

Поначалу я пыталась сопротивляться. Я настолько отчаялась, что пыталась его атаковать, но лоза завивалась вокруг моего тела с такой скоростью, что я вынуждена была сдаться. Из-за физической слабости от потери крови и яда, вскоре я потеряла любую надежду на спасение. Каждый раз, когда его зубы впивались в плоть, я закрывала глаза, и всё казалось таким нереальным. Он казался нереальным.

Спустя время я уже настолько привыкла к боли от его укусов, что едва чувствую их. Теперь это не более чем просто укус.

Лоннрах просматривает всё. Каждое воспоминание с Дерриком и Киараном тщательно проверяется, проигрывается медленно и осторожно.

Благодаря его поискам, я вновь пережила последний год. Его новый укус - это всего лишь передышка от времени, проведенного в полном одиночестве и окруженным моими отражениями. Жестокая Айлиэн больше не атакует, но я до сих пор чувствую её где-то позади себя. Она наблюдает, ждёт. Краем глаза я видела ее ужасную улыбку, напоминающую о Сорче, а потом она ушла.

Я пыталась сбежать, пройти, прижимая ладони к гладкой поверхности, как это делал Лоннрах, но каждый раз заканчивался провалом. Поверхность была всё такой же жесткой и твёрдой. Всего одна тысяча четыреста шестьдесят семь зеркал, и все они неизбежны. В особо плохие дни я била по зеркалу и продолжала бить до тех пор, пока не исчезало отражение или пока руки не начинали кровоточить. Била до тех пор, пока руки не покрылись шрамами и синяками.

Чем дольше Лоннрах пьет мою кровь, тем слабее я становлюсь. Я едва поддерживала силы благодаря приносимых им фруктов и хлеба. Я помню, Киаран не раз говорил, что, принимая еду или питьё от фей, человек поддается их контролю, позволяет завладеть собой. Похоже, что я добровольно согласилась на пребывание в Sith-bhruth.

Он убьет меня, как только появится такая возможность.

Форма его зубов отпечаталась на мягкой коже. Аккуратно провожу пальцем по следу - я помню каждое воспоминание, которое он просматривал, оставляя их.

Тридцать шесть человеческих зубов. Сорок шесть тонких клыков, как у змеи. Вместе это напоминало два полумесяца; они покрывали мои руки и шею, не оставляя “живого” места.

Двадцать семь.

На одних всё ещё выступала кровь, другие - почти незаметны от яда baobhansith. Раньше я называла свои шрамы медалями, каждый из которых я получила, убивая фейри. Но это… это не медали. Они не являются признаком победы.

Они лишь напоминают, что я проиграла и потеряла всё.

Сегодня Лоннрах в очередной раз копается в моих воспоминаниях. Он задерживает внимание на моментах ещё до смерти матери. Разве они важны? Интересно, понимает ли он, что я заметила, то, как внимательно он изучает мгновения, проведённые с мамой и Кэтрин. Совсем несущественные воспоминания о простых радостях, еще до того, как я ощутила вкус смерти.

Мне кажется, будто Лоннраха смущают мои воспоминания, но всё же он продолжает смотреть. Я наблюдаю за бесконечным потоком образов до тех пор, пока внимание не останавливается на воспоминании о Киаране в Парке Королевы. Такое чувство, что та ночь, ночь битвы, была так давно. Киаран решил занять место своей сестры после повторной активации печати. Я думала, что больше никогда его не увижу.

Раньше я бы сопротивлялась вторжению Лоннраха в это видение, но сейчас охотно иду с ним. Такой спектр эмоций перегружает мой разум. Это напоминает мне о том, кто я, что я все ещё человек.

Я часто думаю об этом, поэтому мне есть за что держаться.

Похоже, что Лоннрах шокирован, смотря, как Киаран меня целует, как он хватает меня за плащ, чтобы притянуть к себе ещё ближе. Это одно из немногих воспоминаний, которое осталось полным. Этот поцелуй запечатлен в голове: настойчивые губы Киарана, его пальцы на моей коже. Я знаю: это был искренний поцелуй.

В моём воспоминании я отстраняюсь.

– Уходи, - я слышу отчаяние в голосе, - у тебя еще есть время. Спасайся.

Еще один поцелуй, как будто он тоже пытается запомнить мои губы, как будто говорит, что это прощание.

– Я когда-нибудь говорил тебе, как клянется sithiche? Aoramdhuit. Я буду служить тебе.

Лоннрах покидает воспоминание так быстро, что мне едва удается устоять на ногах. Мы только вернулись в зал с зеркалами, а он уже вытирает губы белым платком, который принес заранее. Всегда другого цвета. Все они в моей крови.