Совершенно неожиданно выяснилось исключительная цепкость Каролины. С того момент, как она услыхала о Кейт, он вынес почти неделю истерических упреков, мольбы и рыданий. Сейчас она снова собиралась заплакать. Когда Каролина всхлипывала, ее лицо дергалось, как умирающее насекомое, а ее громкие завывания и стенания заставляли его вспомнить о башне, привидениях и потерянных душах. Алексис прикрыл уши руками, так как почувствовал, что настал момент для завываний.

— А-а-а!

Яго тут же поднял голову. Его уши встали торчком — настолько, насколько позволял их большой вес. Когда началось следующее стенание, он поднял свой нос и тоже завыл в знак сочувствия. Лошади беспокойно зашевелились. Алексис закрыл глаза.

— А-а (Каролина).

— У-у (Яго).

Каролина сидела на развалинах стены. Она пнула ее каблуками своих ботинок и открыла рот еще шире.

Алексис подскочил к ней и закрыл ей рот рукой, заглушив начало следующего вопля.

— Достаточно. Ты плачешь уже так долго, что можешь от этого заболеть. Кроме того, у Яго от тебя болят уши, а лошади могут сорваться с привязи.

— Ты, — ик, — любишь ее, — ик.

— Не будь смешной, — сказал Алексис, похлопывая хлыстом по руке. — Я уже говорил тебе, что это временное соглашение. Я не могу жениться.

— Я тебе не верю. Временное соглашение не заставляет мужчину следовать за женщиной по пятам. Оно не требует от мужчины постоянно повторять в разговорах имя этой женщины, так что он вскоре становится похож на влюбленного по уши юнца.

Благоразумие не было характерно для Каролины. Алексис давно оставил попытки убедить ее прислушаться к голосу разума. Отбросив хлыст в сторону, он рывком сдернул ее с развалин, намереваясь проводить ее к лошади. Она открыла рот, и он понял, что сейчас раздастся очередное завывание.

— Заткнись, Каролина.

Ее рот захлопнулся, но изумлена она была совсем недолго. Она бросилась к нему и обвила руками его шею.

— Тебе не нужна жена, — повторяла она в паузах между покусыванием его шеи. — Ты сам сказал. Тебе нужна я…

Они оба вздрогнули, услыхав знакомый, режущий уши вопль:

— Алексис, дорого-о-о-ой мальчик, где вы? Теперь он понял, как должна чувствовать себя девица в беде, когда ее спасают от дракона.

— Мама Динкль, — сказал он со смешком.

Каролина тут же отпрыгнула от него, поправила шляпку и подняла с травы свой хлыст. Бросившись к своей кобыле, она даже не смотрела на Алексиса, который помогал ей взобраться в седло. Когда она уже сидела верхом, он отошел в сторону и сделал ей шутливый салют.

— К чему такая спешка? — спросил он.

— Не надо делать вид, что не понимаешь, — раздраженно сказала Каролина. — Мы должны присоединиться к остальным, подъехав с разных сторон.

— Кейт пригласила бы Динклей посидеть вместе с ней на развалинах.

Каролина посмотрела на него сверху вниз.

— Кейт Грей не леди. А я леди. Злорадно улыбаясь, Алексис смотрел, как Каролина, пустив лошадь шагом, удалялась от него.

— О да, — крикнул он ей вслед. — Я совсем забыл.

Яго залаял на него, и Алексис опустился на колени. Спаниель всегда оживлялся, когда Каролина уходила. Сейчас он энергично вилял своим пышным хвостом.

— Рад, старина? — Алексис сел рядом с ним на корточки и принялся поглаживать его.

Его кампания по завоеванию благосклонности Кейт прогрессировала гораздо медленнее, чем любая из тех, что он предпринимал раньше. Перед ним стояло большое препятствие — ее ум. Кейт обладала развитым, пугающе быстрым умом, который никогда не отдыхал. Несколько раз ему казалось, что ему уже удалось убаюкать его с помощью различных маневров, но через мгновение ум просыпался, вскидывался и тут же кусал его. И тем не менее она отзывалась на его тактику.

С самого начала он знал, что просить ее тела было бы ошибкой. Просить почти всегда было ошибкой. И она не любила пышные комплименты и подарки. И она не поверила бы льющемуся потоком обожанию. Поэтому он решил проложить себе путь к ее сердцу с помощью языка, прекрасных, чарующих слов, созданных специально для того, чтобы возбуждать и возносить душу прямо в небо.

Яго лег на землю, и Алексис уселся рядом с ним, зарывшись пальцами в пушистую белую шерсть. Немногие женщины любили слова и образы, как их любила Кейт. О, они иногда впадали в истерический экстаз над Байроном или Вордсвортом. Когда он читал Кейт какой-нибудь отрывок, всегда маскируясь при этом разговором на литературную тему, она слушала очень тихо. Ее взгляд устремлялся в одну точку, дыхание становилось поверхностным, и он знал, что она перенеслась в эти образы, созданные словами. Видя ее в таком состоянии, он сгорал от желания своим телом доставить ей тоже ощущение, показать ей мир такой же огромный и поразительный, как и тот, что был создан так любимыми ею словами.

Яго фыркнул в его сторону. Алексис, приставив свой нос к его носу, продекламировал ему:

Моя душа, как зачарованная лодка, Скользит, как спящий лебедь по волнам Серебряного звука пенья твоего.

Она любит это стихотворение, старина.

Пытаясь завоевать Кейт, он научился покорности и терпению. Не только само ухаживание испытывало его терпение. Его спокойствие и хладнокровие подвергались испытанию и в борьбе за улучшение ее поведения. Тем не менее его увещевания приносили плоды. В течение последних нескольких дней не было никаких писем мистеру Поггсу, никаких неприличных женщине обсуждений цен на строительное дерево или чертежей клиперов.