В скором времени после моего последнего посещения Ставки, меня вызвал к себе в кабинет ген. Маниковский и рассказал мне о своем разговоре с Алексеевым и с Государем. Маниковский передал мне, что Государь с похвалой отзывался о работе Химического Комитета и предложил ему исполнить просьбу Ипатьева отпустить металл для бензоловых заводов. Затем Маниковский рассказал мне о своем разговоре с Государем; если верить ему, то он нарисовал перед последним мрачную картину разложения, которое происходит в тылу, и указал, что непременно надо убрать из столицы Распутина. Весь этот разговор происходил без свидетелей; у Государя показались на глазах слезы, и он обнял Маниковского, а последний поцеловал у него руку.

Маниковский передал в приказе благодарность Государя всем чинам Г. А. У. и назвал его «обожаемым и горячо любимым Монархом». Это нисколько не помешало Маниковскому через три месяца, в начале марта 1917 года, произнести перед всеми чинами Г. А. У. речь, которая совсем не вязалась с этими верно-подданными чувствами. Вообще я должен был разочароваться в личности моего приятеля Маниковского при конце нашей совместной с ним деятельности во время войны. Издавая книгу о деятельности Г. А. У. по снабжению армии, он не уделил достаточного внимания ответственной работе Химического Комитета и не назвал ни одного лица, которые организовали громадную работу по созданию химической промышленности для потребностей артиллерийского снабжения.

В Ставке находилось управление главного инспектора артиллерии, сокращенно называвшееся «Упарт». Главной целью этого учреждения был учет всех боевых припасов и своевременное и правильное распределение их по всем фронтам; все назначения по артиллерийской части и инспекции артиллерийских частей входили также в функцию его деятельности. «Упарт» находился в подчинении Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего, и почти все вопросы в Штабе решались в полном контакте с ним. Стоявший во главе «Упарта» генерал-инспектор вел. кн. Сергей Михайлович, великолепно знавший материальную часть нашей артиллерии, а также ее боевое применение, подобрал себе хороших помощников, быстро поставил вверенное ему дело на надлежащую высоту и уничтожил тот беспорядок в снабжении, который существовал в армии до него. Он являлся неутомимым работником и все время свое до глубокой ночи отдавал службе.

Так как все предметы газовой и противогазовой борьбы поступали в распоряжение «Упарта», то Химический Комитет был в постоянной связи с ним и давал полный отчет о всех изготовляемых изделиях, как взрывчатых веществ, так и удушающих и респираторов. Совместно с Химическим Комитетом, «Упарт» разработал всю организацию на фронте для ведения газовой и противогазовой борьбы. Ближайшим помощником главного инспектора по делам Химического Комитета был военный инж.-техн. подполк. Драшусов, преподаватель Михайловской Артиллерийской Академии, талантливый, трудоспособный и замечательной честности человек. При открытии военных действий А. Е. Драшусов был, по своей доброй воле, назначен на фронт, в Осовецкую крепость, где принимал участие вплотную во всех военных действиях и выказал большую храбрость. Затем он был назначен заведующим артиллерийской частью в 10 армии, откуда я, сильно нуждаясь в хороших инженерах-химиках, просил откомандировать его в мое распо ряжение. Весною и летом 1915 года А. Е. Драшусов принимал большое участие в работе нашей комиссии, в Артиллерийском Комитете, где был делопроизводителем опытов, и участвовал в организации противогазового дела в Управлении Верховного Начальника по Санитарной части. Буквально со всех мест, где приходилось работать А. Е. Драшусову, приходилось слышать самые лестные отзывы об его громадной трудоспособности и о пользе, которую он приносил делу.

Когда генерал-инспектор, формируя «Упарт», обратился ко мне с просьбой рекомендовать ему артиллериста, хорошо знающего химию и могущего разобраться во всех артиллерийских вопросах с химической точки зрения, то лучшего работника, как А. Е. Драшусова, я не видел. Хотя уход из Петрограда такого полезного техника и являлся большим ущербом для дела, но с этим приходилось мириться, так как Химическому Комитету было в высшей степени важно, чтобы в Ставке Верховного Главнокомандующего и в «Упарте» было бы лицо, которое правильно и беспристрастно освещало все разнообразные вопросы и недоразумения, которые неизбежно должны возникать в таком сложном и новом деле. Можно смело сказать, что, благодаря именно А. Е. Драшусову, наладилась очень дружная и совместная работа Химического Комитета и «Упарта» по всем химическим вопросам.

Драшусов всегда говорил мне, что Сергей Михайлович с громадным уважением относится ко мне и очень ценит мою работу и мою прямоту при разговорах с ним. Между прочим, великий князь отличался большим уменьем передразнивать людей, с которыми ему приходилось сталкиваться по делам службы. Драшусов сказал мне, что я был чуть-ли не единственным человеком, которого он никогда не передразнивал. Когда я бывал в Ставке, то большую часть времени проводил в «Упарте», докладывая генерал-инспектору о работе Химического Комитета по всем вопросам, которые должны были интересовать «Упарт».

С самого начала своей деятельности Химический Комитет по вопросам сухой перегонки дерева находился в постоянной связи также с Управлением Верховного Начальника по Санитарной части. В этом отношении Хим. Отдел Управления Верховного Начальника принес большую пользу, вследствие поощрения этой отрасли химической промышленности. Еще в начале деятельности нашей комиссии, ей пришлось серьезно заняться этим вопросом, а затем, совместно с Отделом Верх. Начальника, были выработаны различные мероприятия в этой области с целью получения значительных количеств метилового спирта и ацетона, — главным образом, для приготовления сильно взрывчатого вещества детонатора — тетрила. Отдел Верховного Начальника в то же время интересовался метиловым спиртом для фабрикации из него формалина (формальдегида), — крайне важного продукта для дезинфекции: из формалина было организовано получение уротропина, имевшего применение не только как фармацевтическое средство, но и как средство для борьбы с удушливыми газами, а именно, для поглощения фосгена. Расширение существовавших заводов сухой перегонки дерева и постройка ряда новых заводов в Костромской, Нижегородской, Пермской и Вологодской губерниях были результатом совместных усилий обоих комиссий. Впервые было организовано дело получения метилового спирта на целлюлозных заводах. При помощи существовавшей организации Нижегородского губернского земства была расширена сеть кустарных перегонных заводов по реке Ветлуге и в Костромской губернии.

Вторым шагом после постройки заводов для получения сырого метилового спирта, уксусного порошка и сырого ацетона была организация ректификационных заводов для этих продуктов. Особенно высокой чистоты требовался метиловый спирт, употребляемый для фабрикации диметиланилина. Применение спирторектификационных колонн для дестилляции метилового алкоголя дало великолепные результаты, и метиловый спирт был получен требуемой чистоты. Вслед за выработкой чистого метилового спирта шла организация фабрик для переработки его в формальдегид по контактному способу. Формалиновые заводы устраивались в Москве, в Нижегородской губерниях. Всего было сооружено около б формалиновых заводов, общая производительность которых соответствовала получаемому в стране сырью. В Москве один из винных складов был приспособлен под казенный формалиновый завод с весьма крупной производительностью. Переработка формалина в уротропин (гекса-тетрамин) была организована, главным образом, на казенных заводах, созданных на пустовавших винных складах, а также при лабораториях в высших учебных заведениях.