Женщина вроде бы не все расслышала:

– Спасибо, – говорит, – но до поликлиники далековато, пока дойдем по солнцу, ему еще хуже станет. Лучше уж в тени на лавочке.

Вот тут бы сержанту и среагировать – откуда посторонней гражданке известно, где в «Жулянах» поликлиника? Она ведь ведомственная, в закоулочке между двумя авиаремонтными заводами, дорогу только свои знают. А он им о служебном медпункте говорил, где пилотов перед вылетами проверяют, это – рукой подать, в левом крыле аэровокзала. Но сержант добивает смену, его тоже жара замучила и лишнего сообразить – просто сил нету. Он препровождает мужчину наружу, в тень, сгоняет с лавочки молодежь, садит нашу пару… и уходит по своим делам.

– Прости, ты, случайно, на досуге не пописываешь в журнал «Советский милиционер»?

– Нет, только авиамодели клею, а что?

– А то, что стиль у тебя скорее журналистский – максимум эмоций при минимуме информации. Ты можешь по-человечески: сержант подошел, увидел, зафиксировал, сопроводил… что там дальше было с этим унтером?

– Не перебивай, а то заберу свои пасочки и забуду, на чем остановился. Так вот! В этой круговерти сержант уже через пять минут ничего не помнит. Но через пятнадцать ему снова пришлось выйти на площадь – препроводить двух цыганят, запихнуть их в троллейбус и отправить, куда подальше. Артель «Напрасный труд»! Они ведь на следующей остановке выскочат и обратно вернутся. Но надо же что-то делать с несовершеннолетними уркаганами. И вот тут, возле самой остановки сержант снова видит эту пару. Мужчину окончательно развезло, он лежит на лавочке, а дама ему лицо картузиком прикрывает. Сержант отпускает цыганят и берет инициативу в свои руки:

– Немедленно в медпункт!

Супруга возражает, но сержант в прямом смысле слова относит беднягу в левое крыло аэропорта и сдает его медикам. А те сразу же поднимают тревогу, поскольку клиент уже в полной бессознательности, пульс нитевидный… возможен летальный исход. И тут жена круто меняет тактику и начинает орать:

– Что вы его щупаете, немедленно вызывайте «скорую»! Он же сейчас умрет!

У нас в медпункте прохладно, тихо, нашему сержанту полегчало – и тут что-то ему не понравилось. Попросил документы. Женщина оба паспорта вынула из своей сумочки. У мужчины в руках вообще ничего не было. И вот, внимание! – первый сигнал: фамилии в паспортах разные. Места проживания тоже разные, даже не одна область. Дамочка глаза опустила и очень естественно покраснела:

– Мы вместе в Одессе отдыхали. Знаете, как оно в жизни бывает: у меня семья, дети, у него тоже. Только и счастья, что эти две недели. Нам скандал не нужен, потому и не соглашались сразу к медикам идти. А теперь – делайте все, что возможно, потому что любимый умирает.

Вот тут я прервал:

– Если они живут даже не в одном городе, то и билеты должны быть на разные направления.

– Я сержанту так и сказал. Но он у нас совестливый, это в нашей работе лишнее. Заметил, что у мужчины билет в паспорте. А о том, где билет женщины, не спросил. В ее паспорте не было. Возможно, она вообще никуда не летела. Но это мы потом такими умными стали. А тогда сержант отдал паспорта и ушел в кассовый зал ветеранские мордобои разнимать. Где-то через полчаса вызывают его по селектору в медпункт:

– Вас нашла та женщина, что с больным мужем была?

– А что ей возле касс делать, если другу плохо?

– Как, она же через пару минут выбежала, догоню, говорит, сержанта, пусть поможет билеты переоформить, а то вижу, никуда мы сегодня не улетим. И за дверь – только и видели.

Сержант плечами пожал:

– Меня и слепой уже двадцать раз бы нашел. Я от касс не отхожу. Потому что броню сняли и драка началась, как всегда. А может, она не хотела меня лишний раз беспокоить, заняла очередь и стоит? Пойду, взгляну…

А врач ему:

– Когда найдете, то подготовьте ее морально. Потому что ее муж, или кто там он ей, только что умер. И «скорой» не дождался.

Сержант оббегал весь аэропорт, по радио несколько раз объявили. Потом вызвали подмогу, прочесали все окрестности: как в воду канула! Ни женщины, ни документов! Имеем неопознанный труп со всеми последствиями. И невнятные показания касательно спутницы. Потому что и сержант, и медики не столько на нее, сколько на мужчину смотрели. Правда, киоскер из «Союзпечати» вроде видел какую-то брюнетистую молодку с двумя чемоданами, когда она в троллейбус садилась. Однако – была ли это та, которую искали, осталось в неизвестности.

– Ну, хорошо, – сказал я коллеге, – и когда все это стряслось?

Авиамент взглянул на часы:

– Два часа, как труповозка на Оранжерейную в морг уехала.

Я всплеснул руками:

– Имей уважение к мертвым! Покойник еще не остыл, а ты уже мне его подсовываешь.

– А куда вы, ребята, денетесь? Брюнетки в аэропорту на моей подведомственной территории уже нету. Ищи-свищи… во всяком случае, не у меня под окнами.

Я не стал развивать дискуссию, поскольку кое-что припомнил. Из собственной практики. И не такое уж и далекое. Поэтому спросил коллегу:

– Этот клиент, надеюсь, не от перепоя помер?

– Какого перепоя, ты что? Хотя – ресторан они посетили. Мы уже допросили официантку. Она эту пару запомнила: сидели долго, разговаривали, а выпили немного. Он сто грамм коньяка в два приема, а она полбутылки «шампанского». Так недопитой на столе и осталась.

– Это хорошо, что осталась, хоть пальчики снимем.

– Какие пальчики! «Шампанское» девчата сразу допили, а пустую бутылку уборщица сполоснула и забрала, чтобы после работы сдать. А, кроме того, официантка сказала, что за столом наливал мужчина. Его рюмка на месте, а вот ее фужер исчез. Врач из «скорой» полагает, что очень похоже на отравление, но необходимы вскрытие и анализы.