Через два дня Аленка проснулась и, не открывая глаз, шепнула мне на ухо те самые слова: «Хорошо, что мы полюбили друг друга именно сейчас. Ведь когда ты станешь богатым и знаменитым, ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я влюбилась в твои деньги».

В тот момент я открыл глаза и долго лежал так, разглядывая потолок сквозь дымку предрассветной мглы. В комнате было прохладно, занавески шевелились от сквозняка, тишину нарушал шелест дождя за окном.

— Ты действительно думаешь, что нельзя влюбиться просто так, бескорыстно? — спросил, наконец, я.

— Я-то как раз верю, — сонно отозвалась Аленка. Ее теплые пальцы скользили по моей груди, поглаживая кожу, — а вот люди вокруг как-то нет.

— Это надо проверить, — пробормотал я.

В тот же день, вооружившись фотоаппаратом, я отправился бродить по Москве в поисках работ для фотоотчета. День был серым и безликим. То и дело с рыхлого, тучного неба срывался холодный дождь, а ветер так и норовил прогуляться под одеждой по замерзшим косточкам. Я потратил полдня и сделал всего три снимка. Потом, когда я сидел в кафе и пил горячий кофе без сахара, позвонила Аленка и предложила помочь. Она приехала через полчаса, промокшая, с прилипшими к щекам и шее волосами и горящими глазами.

— Я знаю, как решить проблему — спросила она, заказывая американо, — я же обожаю всякие такие штучки! Сейчас допьем кофе, согреемся и в путь.

Я уже успел привыкнуть к тому, что в голове у Аленки рождались самые несуразные мысли. Она могла запросто совершить то, на что нормальные люди никогда бы не пошли. А самое интересное, что чем безумнее казалась идея, тем с большей легкостью воплощалась она в жизнь. Может быть, это была показная легкость, но я и не думал сомневаться. Аленка была волшебницей, в самом прямом смысле этого слова.

Мы допили кофе, и Аленка потащила меня за руку к выходу. Мы встали под козырьком. Небо хмурилось, изредка пропуская робкие лучики солнца сквозь толщу лиловых туч.

— К черту зонтик, — сказала Аленка, — пошли. Нам нужны фотографии о любви, так?

— Ага.

— О чистой, настоящей и вечной, верно?

— Ну, приблизительно.

— Что значит — приблизительно? Так не бывает. Это как если говорить «немножко беременна». Глупое выражение, честное слово. Любовь, она или бессмертна, или вообще нечего ею заниматься. Я так думаю. Помнишь, как у «битлов»? Все, что тебе нужно, это, блин, любовь. Вот, Фил, прислушивайся к битлам. Мудрые были люди, между прочим, хоть и хиппи.

— Они, кажется, не были хиппи.

— Я бы поспорила, — отозвалась Аленка.

Мы быстро шли вдоль дороги, мимо мигающих реклам, светящихся вывесок, потока автомобилей. Люди под зонтами куда-то спешили. Все вокруг торопились исчезнуть с улицы, сдавали позиции очередной надвигающейся порции ледяного осеннего дождя.

— Куда мы идем? — спросил я.

— Ищем любовь, — пожала плечами Аленка, — вон, смотри!

Она остановилась и указала на молодую парочку, которая сидела на ступеньках книжного магазина через дорогу. Они положили на ступеньки чехол от гитары (гитара стояла рядом, прислоненная к перилам), сели на него, переплелись в чудесных объятиях и самозабвенно целовались, позабыв, казалось, обо всем на свете.

— Лови момент, — шепнула Аленка, — вот она, вечная любовь!

Я сделал несколько кадров, и мы заторопились дальше. Потом Аленка указала еще на одну парочку — девушка с парнем пускали бумажные кораблики вдоль водостока. У парня в руках была целая миниатюрная флотилия. Он аккуратно ставил кораблик на воду и тот несся в бурном потоке, кружился и исчезал в водовороте. Девушка восторженно аплодировала и смеялась. Оба были так увлечены процессом, словно на их глазах разворачивались самые настоящие морские баталии. Я сфотографировал их, а потом еще десяток других молодых влюбленных, которые попадались на нашем пути. Аленка бежала впереди, цепко выхватывая из людского потока чистый влюбленный взгляд, влюбленные движения, влюбленные лица. Через какое-то время мне уже казалось, что я сам могу с легкостью определить среди прохожих тех людей, для которых слово «любовь» на данный момент значило много больше, чем обсуждение очередной мелодрамы.

А затем хлынул дождь. С неба несколько раз доносились грозовые предупреждения, солнце же окончательно исчезло под натиском туч, и вот уже накрыло дождем, словно покрывалом, с глухими раскатами грома, с шумом несущегося по тротуарам и дорогам бурного потока воды. Мы забежали в арку, связывающую несколько домов. Справа от нас светилось окошко круглосуточного киоска. Пелена дождя словно отрезала нас от внешнего мира. Около ног струился извилистый журчащий ручеек. Аленка откинула мокрые волосы назад. Она была так прекрасна в тот момент. Я провел пальцами по ее мокрой щеке и шее. Аленка прикрыла глаза от наслаждения. Я поцеловал ее — нежно, коснувшись кончиком языка ее губ. Она ответила на поцелуй, улыбнулась, а потом взяла меня за плечи и резко развернула, шепнув на ухо:

— Снимай! Быстрее!

— Что? Что? — но я уже увидел.

Под дождем по дороге медленно ехали два велосипедиста. Им было наплевать на холодный дождь, на ветер, на стремительно наступающую темноту. Они были поглощены друг другом. Целиком, без остатка. Они ехали параллельно, держась за руки. Я выхватил из сумки фотоаппарат и сделал несколько кадров. Но я чувствовал, что время еще не пришло. Не тот момент. Я насторожился, затаил дыхание, не опуская фотоаппарат, словно охотник, выслеживающий дикого зверя. Велосипедисты отдалялись от арки. Еще совсем немного, и они исчезнут в пелене дождя, скроются в темноте. Но я ждал. И когда велосипедисты превратились в две темные фигурки на фоне размытых огней фонарей, они поцеловались. Прямо на ходу. Я судорожно сделал несколько снимков. Потом еще и еще. Поцелуй их длился вечность, и они растворились в дожде, словно плод моего воображения, будто пришельцы из параллельного мира, которые пришли сюда с целью доказать, что любовь по-прежнему существует.