Полусфера тюрьмы едва виднелась над краем горизонта на западе. Туда, в этот космический Алькатрас, посылали самых отпетых уголовников во всей Солнечной системе. Администрация самого надежного узилища в окрестностях Солнца гордилась тем, что за двадцать лет, прошедших со времени его постройки, от них не сбежал ни один преступник. А куда им бежать? Зачем рисковать, придумывать всякие ухищрения и ввязываться в опаснейшую авантюру, если за пределами купола тебя не ждет ничего, кроме мучительной смерти?

Ячейки Торговой палаты располагались в самой верхней части городского комплекса, и из своего наружного кабинета Питер Дейл мог прямо сквозь кварц наблюдать, как идут приготовления к празднованию сороковой годовщины битвы при Ганимеде.

Далеко внизу, у подножия магнитных якорей купола, развернулись работы на громадной открытой арене. Позже ее накроют отдельной кварцевой полусферой, а тепло и воздух подадут из основного поселения.

На одном из заснеженных холмов неподалеку от арены высилась массивная глыба мрамора. Вокруг нее копошились одетые в скафандры фигурки: скульпторы наводили последний глянец. Монумент памяти предполагалось открыть на церемонии открытия праздника.

Беспрестанно курсировавшие над поверхностью спутника Юпитера слабые ветры, порожденные его невероятно разреженной атмосферой, приводили в движение снежные массы.

Белые реки медленно текли между одинаковыми коричневыми холмами и завивались вокруг купола. Холодно там, снаружи: ниже ста восьмидесяти по Фаренгейту. Дейл непроизвольно поежился. А снег состоит из замерзшего углекислого газа.

Не самое приятное место для жизни. Однако Сателлит-Сити давно слывет едва ли не крупнейшим курортом во всей системе. Сюда ежегодно приезжают тысячи знаменитостей и десятки тысяч обычных туристов. Списки постояльцев лучших отелей читаются как светский календарь. Каждая шоу-площадка, каждый ночной клуб, каждый ресторан, каждая забегаловка делают немалые деньги.

А теперь эта встреча ветеранов битвы при Ганимеде!

Умная, однако, мысль. Пришлось, конечно, слегка подергать за ниточки в Лондоне, чтобы конгресс Солнечной системы пропустил резолюцию, призывающую к примирению, и выделил необходимые деньги. Однако чрезмерных усилий прилагать не пришлось. Достаточно было умной работы в различных лобби и небольшой шумихи про цементирование на веки вечные земляно-марсианской дружбы.

В нынешнем году Сателлит-Сити заткнет за пояс всех конкурентов, прославится на всю систему. О нем заговорят на каждой мало-мальски значимой планете.

Секретарь Торговой палаты еще дальше откинулся в кресле и уставился в небо. Величайшее зрелище во всей Солнечной системе! Туристы преодолевали миллионы миль, чтобы поглазеть в изумлении на это небо.

На фоне черноты космоса плыл Юпитер — гигантский оранжево-красный диск, сплющенный на полюсах и раздутый по экватору. Справа от Юпитера виднелось Солнце — маленький белый шарик, чей палящий свет и невероятный жар смягчались почти пятьюстами миллионами миль пустоты. Ио и Европа еще не появились, и на фиолетовом занавесе космоса играли холодные бриллиантовые булавочные головки далеких звезд.

Дейл покачался в кресле, довольно потирая руки.

— В этом году мы нанесем Ганимед на карту.

— Но я не хочу тащиться на Ганимед, — захныкал сенатор Шерман Браун, — Ненавижу космические перелеты. Меня всегда укачивает.

Иззи Ньюман скрипнул зубами.

— Сенатор, — взмолился он, — хоть раз в жизни не будьте идиотом. Мы уже два года продвигаем вас в президенты, а для этого нужны голоса марсиан. Вы можете собрать очень много, отправившись на Ганимед и торжественно открыв памятник. Скажете что-нибудь хорошее про марсиан и быстренько, пока земляне на вас не разозлились, добавите что-нибудь хорошее и о них. Потом превознесете храбрость людей, сражавшихся в битве, а чтобы успокоить пацифистов, восхвалите прошедшие с тех пор сорок лет мира. Такое выступление осчастливит всех — каждый подумает, что вы на его стороне. А вы получите много-много голосов.

— Нет, я не хочу туда лететь, — уперся Браун, — И не полечу. Вы меня что, отшлепаете за это?

Иззи только развел руками.

— Послушайте, сенатор, — вздохнул он. — Разве не я занимаюсь вашими избирательными кампаниями? Видели ли вы от меня когда-нибудь что-либо, кроме добра? Не я ли вытащил вас из кресла председателя захудалого округа и не я ли сделал одной из крупнейших фигур нашего времени?

— Ну, — махнул рукой сенатор, — я и сам неплохо справлялся, коли на то пошло. Отчасти, конечно, это и ваша заслуга. У меня нет абсолютно никакого желания отправляться на Ганимед, но если вы считаете, что я смог бы…

— Прекрасно! — Иззи в восторге сомкнул ладони, — Я все для вас устрою. Дам газетчикам несколько интервью. Заставлю одного из лучших спичрайтеров подготовить для вас речь. Эта поездка принесет нам не меньше полумиллиона голосов. Но… — Он сурово посмотрел на сенатора, — Но вам придется сделать две вещи.

— Какие?

— Во-первых, выучить свою речь. Я не хочу, чтоб вы забыли ее, как в тот раз, на торжественном открытии коммуникационного центра на Луне. И еще. Оставьте дома эту чертову мини-камеру.