Мишка… это отдельная история. Характером — не подарок, свинья еще та, да и голос противный, дребезжащий.

— Тебе мама с папой не объясняли, что с чужими людьми нужно быть осторожнее? — присел я на корточки, пока братья пялились на игрушку смотрящую телек и бухающую портвейн.

— Дядя-доктор, вы говорите как моя бабушка! А с мишкой все будет в порядке?

— Да, скоро. Он будет таким, как раньше и мама с папой вернутся. Удачи, малышка.

Сэм задержался, когда я и Дин вышли на улицу.

— Призрак в женской душевой, ети-плюшевый мишка… Что здесь происходит?! — терялся в догадках Дин.

— Она загадала желание, — сбежал с крыльца дома девочки Сэмюэль, — и мишка ожил. Иг, скажи уже что-нибудь!

— Волшебная проклятая монетка, у-у-у!

Сэм скривился, буркнув «Спасибо, очень понятно».

— Каков вопрос, таков ответ, — фыркнул я, веселясь.

Наконец, порядочно послонявшись по округе, мы прибились к источнику проблем — ресторанчику китайской еды с фонтаном в центре зала. Симпатичная забегаловка в красно-золотых цветах, опрятная такая, как сувенирная шкатулка. А еда, просто отменная!

— Не хочешь загадать вернуться домой? — жуя наколдованный монетой сэндвич, спросил Дин, которого со своей едой не выгнали лишь из-за того, что я заказал всего и побольше.

— Не верю я, что эта штука способна на такое, — оторвался от острой курочки. — А если способна, то после снятия проклятия я вернусь сюда.

Но все же любопытство взяло вверх, я бросил огненный рье через зал и головы посетителей.

— Промазал?

— Нет, просто ничего не произошло.

Вторая монетка не сделала меня Демиургом. Третья не помогла телепортироваться к Богу. Четвертая монетка вместо настоящего шарингана наделила меня способностью менять цвет глаз с карего на красный.

— Халтура какая-то, а не исполнение желаний, — разглядывал я отражение в витрине рестаранчика уже снаружи, когда мы вышли, — запятые не крутятся, зрение лучше не стало, чакру не вижу.

— Что не видишь?

— Чакру, энергию, магию, — но тут я обернулся. — Оп, вру, магию вижу. От фонтана расходится энергия черно-фиолетового цвета, похожая на морского ежа.

Братья было полезли за ксивами, но я им объяснил, что смысла в этом нет, так как разрушить проклятие они не смогут.

— А кто может?

— Тот, кто бросил монету.

— И кто это?

— А волшебное слово?

— Какое такое «волшебное»? — злился Дин.

А Сэм сообразил быстрее: — Пожалуйста, скажи кто!

Сказав «знакомьтесь», я показал им газетную вырезку с ботаником-очкариком и красоткой, которые вскоре должны были пожениться.

Первого загадавшего желание мы нашли быстро, он и сам был не рад тому, как исполнилось его желание, но признаться в этом не мог даже себе. Он хотел большой и чистой любви, а получил фанатичную рабыню, которая понимала все его слова буквально. Должно быть больно смотреть на такую куклу, вместо любимой.

И все же мне пришлось запугать ботаника фальшивым шаринганом, чтоб он разрушил проклятие.

Монетка, которую невозможно было отковырять ломом, легла в ладонь ботаника, а затем в моей руке превратилась в комочек металла, который уже больше никогда не сможет выполнять желания. Лично проверял, закинув этот лом в стакан, и попросил себе красные волосы, как у Узумаки. Ничего, даже прядки красной не появилось!

Оставив город с колодцем позади, мы далеко уехать не смогли!

— Предупреждал же, что не надо это есть. — без капли сочувствия напомнил я зеленоватому Дину, о загаданном желании, когда тот снова остановился на обочине, чтобы поблевать.

Теперь мы держали путь в «Волшебный город». Само собой, магией там и не пахло.

В Алабаме, близ Бермингтона, есть место под названием Печи Слосс. Это было предприятие по производству металла, оно добилось мировой известности ценою загубленных судеб людей, вынужденных трудиться и погибать прямо на рабочих местах. Завод, запомнился полиции и местным жителям, рядом таинственных ночных нападений, произошедших на его территории. И сейчас нападения возобновились.

В прошлом каждый метр этого завода был окроплен чьей-то кровью. Рабочие падали вниз с узких парапетов и разбивались насмерть, травились окисью углерода, варились заживо в струях пара из паропроводов. И будто этого было мало, с этим местом была связана легенда о прорабе — садисте, сброшенном своими же подчиненными в раскаленную жижу одной из печей!

Винчестеры попросили зачитать им статью, пока один вел, а второй копался в картах.

— Вот что пишут о заводе сейчас: «Пик смертности на производстве приходится на 1900—1906 годы, когда начальником ночной смены стал Джеймс Слегг. Рабочие почти сразу дали ему прозвище „Полынь“ за отвратительный нрав и пренебрежительное отношение. В подчинении у него находилось 150 человек, бедняков готовых на самую тяжелую работу. Желая выслужиться перед начальством, Джеймс загонял несчастных до смерти, заставляя без отдыха трудиться в цехах, температура, в которых доходила до 120 градусов.