– Как всё это происходит?
– полюбопытствовал Серёдкин, когда они сели ужинать.
– Машины с водкой, народ с талонами - откуда они? Мы же не перемещаемся во времени, только в пространстве. Причём совершенно непредсказуемо.

– Не заморачивайся, Карл Иваныч!
– наливая чай в блюдце, вздохнула Клава.
– Оно тебе надо? Ты-то хоть в городе живешь, в нормальной квартире, друзья у тебя, по кино ходишь... А я из магазина этого чёртова выйти не могу: стоит шаг за порог сделать, как током бьёт, будто за провода оголённые берусь. А рожи? Думаешь, чего я на людей кидаюсь? Каждый день эти пропитые рожи, тошно от них! Иногда вечером сядешь вот так одна и воешь дурой по-бабьи. Уж лучше б вычистили вместе с другими, чем такая жизнь.

– Не хожу я по кино, - Карл Иванович аккуратно уложил на тарелке нарезанные бутерброды и пододвинул Клаве.
– А чем занимаюсь - и сам толком не пойму. Я ведь вовсе не профессор, если честно...

– А колбасу режешь по-профессорски, - усмехнулась Клава.

– Как это?

– Тонкими ломтями. Таких десять надо друг на друга сложить, чтоб вкус почувствовать.

В окне неожиданно появилась Луна - неестественно большая, словно непомерно раздутый воздушный шар.

– Где это мы?
– Карл Иванович подошёл к окну, за которым в бледном лунном свете виднелся пустырь с высоким деревом, деревенский просёлок, размытый дождём и покосившаяся башня бывшего транспортёра.

– Каждую ночь сюда переносит, - вздохнула Клава.
– Странное место, а где оно находится - не знаю. Ты где спать будешь? У меня в подсобке только одна кровать.

5.

При взаимной симпатии места на двоих хватает на любой кровати.

6.

В двери магазина настойчиво колотили.

– Клавка, твою мать!
– орали с улицы.
– Открывай! Колосники горят!

Карл Иванович с трудом разлепил глаза и некоторое время не мог понять, где он.

– Да пошли они все, - сонно сказал кто-то рядом, и только тогда Серёдкин окончательно проснулся. Сел на кровати, раздавив пару подпростынников и тем самым разбудил хозяйку.

– Пора?
– протирая глаза, справилась она.

– Пора, - ответил Карл Иванович.
– Не знаю, смогу ли я зайти к тебе в ближайшие пару дней...

– Клавка!
– продолжали орать на улице.
– Я щас окна побью, ежели не откроешь!

– Я и не надеялась, - тусклым голосом сказала хозяйка.
– Всё равно спасибо тебе.

– Ты погоди прощаться... Если уж алкаши магазин находят, то и я как-нибудь найду. В крайнем случае уйду в запой, - пошутил Серёдкин, застёгивая рубашку.

– Ты вот что: возьми талоны на водку в ящике. Тебе через Братолюбовку идти - лучшей валюты там не бывает.

Гражданин, рвущийся в магазин, был обут в калоши на босу ногу. На его неестественно худых плечах болталась замызганная майка с репринтом группы "Металлика", а на мир он смотрел сквозь разбитые стекла очков.

– Не ори!
– открыв дверь, Карл Иванович протянул пьянчужке стакан.
– На тебе за счёт заведения.

Трясущимися руками тот взял водку и жадно выпил, после чего уставился куда-то за спину Серёдкина и произнёс дрогнувшим голосом:

– Чёрт на четвереньках!

– Собака это, а не чёрт.

– Соба-а-ака, - недоверчиво протянул пьянчужка.

Водка начала действовать, и он стал понемногу приходить в себя.

– Чего так тихо?
– задал вопрос Карл Иванович.
– Мне сказали, к открытию целая толпа набежит.

– Дык Сергеевскую перекрыли, - сообщил мужичонка.
– У переходного моста пещерный медведь объявился, а из водонапорной башни каких-то татар монгольских выселяют.

– А ты как добрался?

Мужичок хитро улыбнулся.

– За счет заведения нальёшь?

– Четушку выдам.

– Две! Хошь к реке пройти, паря? Знаю я путь из подвала в коллектор - я тута десять лет краны да унитазы ставил.

– Торговаться не стану, - повеселел Карл Иванович.
– Две так две.