Дед Тихон снова был прежним, привычным стариком, сидевшим сейчас напротив меня за столом и смолившим козью ножку. Для рафинированных особ поясняю – в данном случае под козьей ножкой имеется в виду самостоятельно свернутая из листка бумаги папироска, набитая махоркой. А вовсе не настоящая нога, безжалостно отпиленная у козы.

Домой я отзвонилась сразу после того, как проснулась, там все было в порядке. Ника позавтракала и играла у себя в комнате, причем так увлеклась, что даже не пришла поговорить по телефону с мамой. Катерина хотела сходить за ней, но я запретила. Наоборот, очень хорошо, что ребенок занят, кукситься не будет. А я спокойно, не торопясь, доеду до дома.

Потом из аэропорта Владивостока позвонил Лешка, они летели в заключительный город гастрольного тура – Хабаровск. Естественно, что мужу о своих подвигах я рассказывать не стала, иначе крику было бы! Да и о Мае говорить еще рано. Вот вернется завтра – тогда и покаюсь.

Я поднялась из-за стола и подошла к лежавшему на теплой подстилке Маю.

– Ну что, девонька, уже поедешь? – улыбнулся старик. – Может, задержишься на денек?

– Не могу, завтра Леша возвращается, будем нашего папу с дочкой встречать. – Я гладила счастливую мордуленцию пса, нос был уже не горячий, а такой, каким должен быть: прохладный и в меру сопливый. – Не скучай, малыш, и выздоравливай поскорее. Дедушка, – повернулась я к знахарю, – не забудь связаться с нами сразу, как только он поправится.

– Не переживай, свяжусь. Езжай спокойно.

Я и поехала. И доехала на удивление хорошо, несмотря на то, что дневная трасса на Москву весьма существенно отличается от ночной. Да еще и погода решила подкинуть мне снежную метель. Но все это была такая ерунда по сравнению с бедой, которую удалось отвести.

Дома, не посвящая Катерину и Нику в подробности, я рассказала о своей поездке. И о том, что дед Тихон пообещал поставить Мая на лапы гораздо быстрее, чем это сделали бы московские врачи.

Катерина, конечно же, разохалась и устроила мне сеанс ворчанья и бухтенья, обзывая сумасшедшей и ненормальной (а разве это не одно и то же?). Это же надо – сорваться посреди ночи, чтобы отвезти собаку в лес! Да еще у черта на куличках! А если бы! А не дай бог!

Ника же не произнесла ни слова, только в конце рассказа крепко обняла меня за шею и поцеловала. Потом спрыгнула с маминых коленей, где сидела все это время, и ушла в свою комнату.

А я отправилась в спальню и прилегла на кровать. Голова слегка кружилась, надо бы поспать минут сто двадцать.

Внезапно с кухни раздался сильный грохот, словно обрушился потолок. Меня буквально снесло с кровати:

– Катерина, что у тебя там?

Тишина. Странно. Надо проверить, что там уронила наша домоправительница.

А наша домоправительница уронила себя. Катерина лежала, неловко подогнув руку, между столом и холодильником, на котором стоял работающий телевизор.

Да что же это такое, в самом-то деле! Что за напасть на нашу семью!

Я бросилась к Катерине, проверила пульс – вроде в норме. Дыхание тоже ровное. Похоже на обморок. Легонько похлопала ее по щекам, брызнула в лицо водой. Помогло, Катерина открыла глаза и попыталась встать.

– Не спеши, – я подложила ей под голову диванную подушку. – А то не дай бог опять в обморок хлопнешься. Ты как себя чувствуешь? Сердце как, голова? Что случилось?

– Аннушка, – губы домоправительницы задрожали, из глаз двумя мощными потоками хлынули слезы. – Горе-то какое у нас, го-о-оре!

– Ты о чем? – говорить почему-то вдруг стало очень трудно, губы словно замерзли.

– Самолет, на котором летел наш Лешенька, разбился! В новостях только что сказали!

– Нет, – прошептала я, отступая, – нет, этого не может быть! Я не верю!!!

– А ты поверь, – произнес за спиной странный, какой-то утробный голос. – Я все-таки достал его, теперь твоя очередь.

Воздух сгустился и стал тягучим, словно резиновым. Медленно, преодолевая его сопротивление, я повернулась.

В дверях кухни, криво усмехаясь, стояла Ника.

Анна шла навстречу и приветливо махала рукой. Рядом с ней вприпрыжку скакала Ника, держась за другую мамину руку. Солнце вытряхивало простыни света у них за спиной, поэтому лиц видно не было.

– Анна! – От радости он сам едва не уподобился Нике и не побежал навстречу бодрым козликом, суетливо топая копытцами. – Вы откуда здесь? В гости приехали? А почему не предупредили, я бы встретил!

Захлебываясь словами, он бежал и бежал, но Анна и Ника почему-то не приближались. Хотя на месте тоже не стояли. Тревога назойливой мухой закружила вокруг, жужжа все громче.

Он остановился, с недоумением вглядываясь в знакомые силуэты. Что происходит?

– Анна! – Эй, парень, почему так жалобно? Ты мужик или где? – Не молчи, пожалуйста, не молчи! Ведь с тебя сняли заклятие, ты снова можешь говорить!