Тишина наполнила помещение при моем появлении, и взгляды обернулись ко мне. Все сидячие места были заняты. Многие стояли, образуя разорванный полукруг у трона главной жрицы пражского гилда Клана Смерти.

По периметру зала горели факелы на каменных стенах, разнося запах смолы. “Вот оно, адское пламя, в котором я буду гореть вечно!”, — пронеслось в моих мыслях, и я решительно ступила через порог.

В коротком приветствии я склонила голову, так что волосы упали мне на лицо, и подошла к трону.

— Завтра ты едешь в Лондон, Евгения, — Клементина отрывисто бросила мне с сильным британским акцентом. Ее голос прозвенел сталью среди притихшей толпы и гулким эхом отозвался от каменных стен. Приказы главы гилда не обсуждаются, но я была исключением. В большей степени — везунчиком, так как ни один вампир еще не воспротивился моему зову, не обнаружил кто я, и не ушел живым.

— Очевидно, Вы забыли принять во внимание мое мнение на этот счет, госпожа, — я злилась, так как не все дела были еще завершены здесь, в Праге.

— Лондонскому гилду требуется помощь. Здесь у нас найдется тебе замена, не равноценная, конечно. Но там твоя работа будет неоценимой, — вступила первая помощница, Элишка — белокурая жрица с внешностью супермодели.

— Я не закончила свои дела тут! — я сжала кулаки и встретилась с жестким взглядом главы гилда.

Она улыбнулась одними уголками бледных губ:

— За свою долгую жизнь я отдала слишком много крови на наше общее дело, и я не потерплю неповиновения, даже от лучших из нас! — в ее голосе слышалась вековая сталь. Ей не нужно было применять ментальные приемы для особо ретивых, все уже давно знали, что стоит боятся тихой Госпожи сильнее, чем десяток разъяренных вампиров. Она была основным источником силы клана. О да, она пила человеческую кровь и преобразовывала ее в холодный и черный яд для наших вен. Ей одной во всем клане хватало силы и мощи для этого, она была лучшей среди лучших, эта древняя жрица Клементина Леал.

***

Визг мотоцикла раздался под моим окном и тут же сменился ревом незаглушенного мотора. Я накрылась одеялом с головой, но взгляд опрометчиво метнулся к наручным часам. Час ночи?! Какого рожна? На улице давным-давно темно, нормальные люди спят десятым сном. “Нормальные?” — я невольно ухмыльнулась, не открывая сонных глаз. Нормальные, возможно и спят, но я к ним определенно не отношусь.

“Да что за наглость!” — я начала звереть, так как шум все еще проникал даже сквозь плотно закрытое окно. Я вскочила с дивана, на котором обычно спала за неимением в съемной квартире кровати, разметав одеяло по полу. Путаясь в ночной рубашке, я проковыляла к окну и слегка подвинула занавеску. Со второго этажа отчетливо был виден блестящий спортивный мотоцикл. Черный, с красной молнией на баке, он ревел под своим наездником. Я подняла глаза выше и застала момент, когда мотоциклист, запакованный в кожаный костюм, снял шлем. На миг мое дыхание остановилось, захваченное неожиданной красотой незнакомого мужчины. Из-под шлема показались средней длины белокурые волосы, которыми он тут же встряхнул и они разметались по черной коже его куртки.

Его мужественное лицо сияло приветливой улыбкой, а губы обнажили ряд жемчужных зубов.

— Джерард, я сейчас спущусь! — послышался медовый голос сверху. Я закатила глаза — понятно… Эта девица снова подцепила парня и собирается кутить всю ночь. Хорошо, что не в доме, а то соседи в бессильной ярости опять будут биться головой о стены. В смысле, я буду биться…

Я снова вернулась к разглядыванию из своего укрытия, пытаясь не дергать занавеску. “Он довольно привлекательный”, скептично думала я, пытаясь убедить себя, что он мне не очень-то и нравится. “Лицо молодое — лет двадцати пяти, не старше. Мускулистое телосложение, рост пока не определить. Хм, а вот теперь определить — почти метр восемьдесят пять”, он встал со своего железного коня и, расстегнув куртку, прижал к себе в жарком объятии выбежавшую из подъезда Элис. “И что в ней все находят?” — поморщилась я, разглядывая идеальной формы длинные ноги и гриву золотых волос.

Парень протянул ей второй шлем, пристегнутый к пассажирскому сидению, и она ловко забралась на эту рычащую «машину-для-самоубийств», цепляясь каблуками за подножки. Джерард сел, перекинув ногу спереди, и снова натянул шлем. Напоследок покрутил ручку так, что мотоцикл издал громогласный победный рык, и тронулся с места, встав на заднее колесо прежде, что умчаться прочь.

Я с легкой грустью осмотрела оставшиеся на асфальте следы. “Везет же некоторым”, внезапно подумалось мне, кольнув где-то в подреберье. Н-да, каждому свое: длинноногим блондинкам — горячие красавцы, а хладнокровным убийцам — мертвые кровососы. Хотя, тут дело вовсе не во внешности, а в образе жизни и “любимом” занятии по жизни.

Я постаралась отбросить все лишние мысли об увиденном, и отошла, с намерением заварить себе травяной чай. Ноги замерзли, ведь все это время я простояла босиком. Странно, да? Я все еще могу мерзнуть, несмотря на холодную кровь в своих венах. «А сердце ведь еще горячо», — я мысленно усмехнулась, вспоминая привлекательного кавалера Элис. Только почему мне кажется, что перед отъездом он посмотрел на мое окно?

Глава Вторая

Глава Вторая.

В просторном офисе было полно народу, как и полагается солидной лондонской газетной редакции. Моя роль здесь была незначительной — обычная секретарская должность. Зато шеф не давил “ответственностью” занимаемой должности и после работы я могла заниматься своими делами. В кабинет вошла Айрин, вторая секретарша, в своем изящном бежевом костюме. На самом деле ее звали Ирина, и она была русской, так же, как и я, но для удобства немного изменила свое имя. Кажется, это сейчас в моде — взять хотя бы меня для примера.

— Утречко, Джейн! Как спать? — она обратилась ко мне по новому имени, на ходу снимая модную шляпку. Ее английский язык немного хромал, однако словарный запас был довольно большим. Иногда, я даже слышала выражения, которые приличная леди употреблять не должна. Но Ирине, как ни странно, они придавали толику восточно-европейского шарма.

— Доброе утро, Айрин, — ответила я, немного жалея, что вынуждена скрывать свое русское происхождение. А как хотелось порой поболтать «за жизнь», и просто размять язык вибрирующим «р».