Сердце рвалось из груди, горели не только щёки, но и уши, шея.

— П-прости, — опустила взгляд на колени. — Как-то… не подумала.

— Ты должна мне доверять. Даже если отбросить факт, что я глава твоего ордена, после всего, что между нами было, ты должна была научиться мне доверять.

— Прости, — хотелось провалиться сквозь землю.

Эсин вздохнул:

— И ты меня прости, последнее время я уделял тебе так мало времени, что отдаление закономерно. Но после этого дела мы поправим положение. Съездим куда-нибудь вместе, согласна?

Вскинула взгляд, боясь поверить, но уже задыхаясь от радости: совместная поездка

— как давно их не было! У меня колени стали подпрыгивать от воодушевления. Эсин устало улыбнулся:

— Ты совсем не изменилась.

Совместная поездка!

Он не прав: раньше я бы носилась бы по комнате, смеясь и строя планы, выспрашивая подробности. А сейчас просто улыбалась во все зубы.

После короткого стука дверь сразу отворилась. Влетев в кабинет, хмурый и лохматый рыжий Гранар заметил меня и, закрывая створку, улыбнулся:

— Лила, прелесть наша, безумно рад видеть тебя в добром здравии.

— Сол слишком слаба, чтобы вывести меня из игры, — отмахнулась я.

— Не будь самонадеянной, — пригрозил Гранар и пружинисто приблизился, встал за моей спиной. — Мои дынечки.

Наклонившись, накрыл мои груди ладонями, зажал вздёрнувшиеся соски между указательными и средними пальцами. Он вроде бы просто сжимал, тискал, но лишь его небрежные прикосновения возбуждали так быстро: дыхание сбилось, я задрожала, и между ног стало мокро.

— Мои сладенькие, — шептал Гранар, взвешивая их на ладонях, поигрывая, снова сжимая. — Как же я буду по ним скучать, как буду скучать по моей прекрасной Пилочке.

— Я тоже, — откинула голову на плечо Гранара и укололась о двухдневную рыжую щетину.

Глаза Эсина блестели, он облизнул пухлые чувственные губы.

— Лила, Лила, — Гранар прикусил ухо и сильно сжал груди. — На кого ты меня покидаешь, солнышко?

— Ой, можно подумать, тебе некого потискать.

— Твоим дынькам нет равных: сладкие, упругие, трогал бы и трогал. А как соски бодро торчат, ты только полюбуйся, а какой у них цвет аппетитный!

Груди свои я, конечно, любила, но не до такой степени — не могла ими так восторгатья. Особенно часами. А Гранар мог.

— Мне будет их не хватать. О великий свет, я буду с ума сходить от разлуки.

Дрожа под его сильными пальцами, я вцепилась в сидение и закусила губу, чтобы не застонать. Зажмурилась, сосредотачиваясь на уверенных, ласкающих прикосновениях.

— Лиилаа, — Гранар сжал соски, слегка проворачивая, и по телу пробежали искры почти болезненного возбуждения. — Лила.

Зашелестели бумаги. Я встала. Обойдя стул, Гранар прижал меня к себе и стал подталкивать вперёд, пока я не упёрлась в стол. Нервным движением он заставил меня выпрямить руки и, поднырнув под мышки, вновь обхватил груди. Облокотившись на стол, открыла глаза: Эсин жадно следил за нами, пальцы выбивали дробь на подлокотнике. Я знала, что будет дальше, и меня захлестнуло диким возбуждением, я даже пропустила момент, когда Гранар убрал руки, опомнилась, когда он вошёл и вновь, подсунувшись под руки, накрыл груди.

Он толкался судорожно, не слишком глубоко, но его пальцы — они так ласкали, давили, подкручивали, что я пылала и уже стонала в голос. Эсин поднялся. Медленно расстегнул пояс, раздвинул полы мантии и жилета. Запрокинув голову, я смотрела на него и в предвкушении облизывала губы.

— Ли-ла, — сопел Гранар, сминая груди, проталкиваясь внутрь. — Ли-ла.

Он сдавил сильнее, и меня пробило наслаждением, ослепило, и когда зрению вернулась чёткость, я увидела багряную головку. От неё пахло апельсиновым мылом. Обхватив себя, Эсин очертил ею мои губы. Свободную руку запустил в волосы.

Гранар задвигался быстрее, я застонала, ощущая нарастающий жар, как он увеличивается внутри меня. Головка проникла в рот, заскользила по нёбу, и я задохнулась от удовольствия. Гранар исторгся в меня горячим семенем, пульсировал, продолжая мять груди, а я втягивала член Эсина, посасывала. Жаль, Гранар уже закончил. Меня мелко трясло, я задыхалась, но с какой бы жадностью я ни ласкала Эсина ртом, без рассказов или кого-то третьего, кто брал бы меня у него на глазах, он часа два не кончит, так и изжогу заработать можно.