— Поделишься? — ненавязчиво обронил названный старший брат.

Поделиться тем, что так разъедало изнутри ещё с момента, когда вспомнила, кто я есть на самом деле, конечно, хотелось. Но было страшно. Очень. Так, что слова застревали в горле, а разум пытался забыться, нагоняя на мрачные мысли ореол забвения.

— Обещаю унести твою тайну в могилу, — тихим проникновенным голосом, каким обычно рассказывают страшные байки у костра детям в полночь, сказал мужчина.

Натянуто улыбнулась и уткнулась лицом в его широкую грудь. Костя тяжело вздохнул, а затем обнял ещё крепче, чем прежде. Сильная широкая ладонь прошлась по моим волосам. Совсем как в детстве, когда он жалел меня, успокаивая после очередного падения с велосипеда.

— Если не справлюсь — превратишь меня в улитку. Договорились? — совершенно серьёзно добавил он.

Обхватила руками его за пояс, прижимаясь к нему.

— В пиявку, — внесла ответное предложение. — Или лягушку.

— В улитку никак? — меланхолично переспросил Костя.

— Никак, — совершенно серьёзным тоном ответила ему. — Я не умею превращать в улитку.

— Какая-то ты неправильная чёрная ведьма, Ева, — притворно огорчённо вздохнул он.

— Даже не представляешь насколько неправильная, — хмыкнула в ответ.

— Ничего. Подрастёшь, научишься, — не замедлил со следующим подколом Костя.

— Угу, — согласилась в который раз.

Сердце сжалось болью потерь. Как уже свершённых, так и грядущих. В сознании отозвались тревожные звоночки чего-то совсем близкого, но пока ещё непонятного мне.

— Ты ведь знаешь, как я попала к вам, да? — спросила, прежде чем рассказать свою часть оборотной монеты этой истории.

Костя вопросительно приподнял бровь. И я даже была рада этому. Он не знал. А это значит, что дорогой моему сердцу человек не обманывал меня на протяжении многих лет нашего знакомства. В отличие от одного коварного вечно всё умалчивающего архивампира, который ещё и трижды супругом считается, между прочим.

— Одна ведьма пыталась наложить смертельное боевое проклятие на архимага Де Алькарро. Ей не удалось. В результате она умерла… — произнесла сухо и только в общих чертах.

Я знала всё детали. Князь Деверо часто захаживал в своё время на кухню к дяде Андрею по ночам. Они разговаривали о многом. И я всё слышала. Потому и знала, как на самом деле погибла моя родная мать.

Костя молча и внимательно слушал, ни единым мускулом не выдавая никаких признаков эмоций. Ни удивления. Ни сожаления. Ни сочувствия. Просто слушал. И делал выводы.

— Ведьма нарушила самое основное вето ковена чёрных ведьм. Она родила мальчика. И не захотела отдавать его Анне, нашей верховной жрице, как полагается в этом случае. Она отреклась от триединой богини. Только вот так не бывает. Никто не может уйти просто так. Жизнь, положенная чёрному алтарю, всегда достаётся алтарю. Не важно, та ли самая это жизнь, или иная, что может заменить её. За это её и наказали. Со смертельным исходом. Отправить ведьму против стихийного архимага — всё равно, что отправить на смертную казнь, — не смогла удержаться от горькой усмешки. — Ты уж точно знаешь, что первая супруга Александра Деверо не из тех, кто жалует непрошеных врагов. Я всего лишь оказалась рычагом воздействия на ведьму. На ту, которая родила меня.

— Камелия убила твою родную мать, — потрясённо произнёс Костя.

Мужчина пристально смотрел строго перед собой, позволяя мне продолжить. Лишь плотно сжатые кулаки выдавали поселившееся в нём напряжение.

— Единство нашего вида обеспечивается в первую очередь тем, что ни одна из нас не может причинить вред себе подобной. За нарушение — в лучшем случае, лишают права и силы молвить Ведьминское Слово. В худшем — забирают жизнь. Мать Ангелины — Эльвира, всего лишь исполнила свой долг перед ковеном, скрыв меня от матери, — слёзы вновь проявили свою природу и побежали частыми каплями по щекам. — Не оправдываю тётю Элю, но ведь и у неё есть дочь. Её можно понять. Она сделала то, что должна была — ради Ангелины. А вот моя мать должна была знать о последствиях, когда… забеременела.

Я замолчала, пытаясь вернуть себе хоть половину того самообладания, что у меня было в начале разговора. Отстранилась от мужчины и смахнула с лица солёные дорожки. Он не предпринял попытки успокоить или заговорить. Костя просто давал время успокоиться. Только вот прийти в себя не удавалось. Не в силах терпеть гнетущую тишину, в которой я так и слышала осуждающий шёпот тьмы внутри меня, резко поднялась с места и принялась мерить шагами комнату.

— Теперь ты понимаешь, почему я сбежала от Артура?